Щегол
Шрифт:
В понедельник утром чувствовал я себя еще неважно, но все равно — выкарабкался из садняще-дремотного тумана, послушно прошлепал на кухню и позвонил в офис мистера Брайсгердла. Но когда я попросил его к телефону, секретарша (попросив подождать и как-то уж слишком быстро вернувшись) сообщила мне, что мистера Брайсгердла нет на месте и, нет, у нее нет номера, по которому с ним можно было бы связаться, и, нет, к сожалению, она никак не может мне подсказать, где он может быть. Может ли она чем-то еще помочь?
— Ну… — я оставил ей номер Хоби, и пока ругал себя, что так туго соображаю и
— Двести двенадцать, значит? — спросил густой, дельный голос. — Я уехал, — глупо сказал я, из-за простуды слабоумно мыча в нос. — Я в городе.
— Да, я уж понял, — говорил он приветливо, но с прохладцей. — Чем могу помочь?
Когда я сказал ему про отца, он шумно вздохнул.
— Так-так, — осторожно произнес он, — мне весьма жаль это слышать. Когда это случилось?
— На прошлой неделе.
Он слушал меня, не перебивая, и за те пять минут, что я вводил его в курс дела, он отклонил как минимум два звонка.
— Святые угодники, — сказал он, когда я договорил. — Вот так история, Теодор.
Святые угодники: если не обстоятельства, я б, наверное, улыбнулся. Да, вот такого человека мама точно могла знать и любить. — Тебе там, наверное, тяжко пришлось, — говорил он. — Конечно, я соболезную твоей утрате. Это все очень печально. Хотя скажу честно — теперь-то мне куда сподручнее тебе это говорить, — когда твой отец появился, мы совсем не знали, что делать. Твоя мама, конечно, кое о чем мне рассказывала — даже Саманта выразила беспокойство, — но, ты сам понимаешь, ситуация была сложная. Но такого, я думаю, никто не ожидал. Громил с бейсбольными битами.
— Ну… — Громилы с бейсбольными битами, вообще-то я не хотел, чтобы он именно эту деталь запомнил. — Он там просто стоял, держал ее. Он ведь меня не ударил, ничего такого.
— Что ж, — он рассмеялся, смех был легкий, напряжение ослабло, — шестьдесят пять тысяч долларов — это уж слишком точная сумма. Вынужден признать, что, когда мы с тобой тогда говорили, я как юрист несколько превысил свои полномочия, но надеюсь, что, учитывая обстоятельства, ты меня простишь. Я просто почуял, что дело нечисто.
— Простите? — переспросил я после ужасной паузы.
— Когда говорил с тобой по телефону. Про деньги. Ты можешь их снять, по крайней мере с пятьсот двадцать девятого. Заплатишь огромный налоговый штраф, правда, но снять — можно.
Можно? Я мог снять деньги? В голове у меня замелькало другое будущее: мистер Сильвер получает свои деньги, отец в банном халате читает с «блэкберри» спортивные новости, а я сам сижу на уроке у Спирсецкой, а в соседнем ряду развалился Борис.
— Хотя должен тебе сказать, что денег у тебя на счету немного меньше, — говорил Брайсгердл, — но с каждым годом их становится все больше! Мы, конечно, можем сейчас для тебя снять какую-то часть, учитывая сложившиеся обстоятельства, но твоя мама, даже с ее-то финансовыми проблемами, была твердо настроена туда не залезать. Меньше всего ей хотелось, чтобы эти деньги попали в руки твоему отцу. И, кстати, между нами, хочу сказать, ты молодец, что сам решил вернуться в город. Извини-ка… — невнятные голоса, — у меня в одиннадцать встреча, надо бежать. Так ты, значит, у Саманты, верно?
Я смешался:
— Нет, — ответил, — у друзей в Виллидже.
— Что ж, превосходно. Как тебе удобнее. Ну а мне в любом случае
— Да, здорово, — сказал я, — спасибо. — Но когда повесил трубку, меня подташнивало — словно кто-то просунул руку прямо мне в грудь и выкрутил у меня наружу из сердца какие-то мерзостные влажные комья.
— Все нормально? — спросил Хоби, который ходил по кухне и вдруг замер, увидев мое лицо.
— Да, порядок.
Я еле дотащился до своей спальни, едва закрыл за собой дверь и забрался обратно в кровать, как разрыдался — ну или не совсем разрыдался, задергался в сухих, безобразных взвизгах, уткнувшись лицом в подушку, а Попчик хватал меня лапкой за рубашку и встревоженно обнюхивал мой затылок.
Я вроде пошел на поправку, но от этих новостей отчего-то разболелся снова. К концу дня, когда температура подскочила до прежней мутной дрожи, отец не шел у меня из головы: надо позвонить ему, думал я, раз за разом подкидываясь с кровати, едва я начинал отключаться; оказывалось, что смерть его была не взаправдашней, всего лишь — репетиция, и он вот-вот мог умереть по-настоящему (навсегда), но этому еще можно было помешать, надо было его только найти, только бы дозвониться ему на сотовый, только б Ксандре удалось перехватить его с работы, надо его отыскать, надо сказать ему.
Потом, позже — когда стемнело и завершился день — я впал в беспокойный полусон, в котором отец распекал меня за то, что я что-то напутал с бронированием каких-то билетов на самолет, как вдруг в коридоре зажегся свет и крохотная подсвеченная сзади тень — Пиппа, спотыкаясь, влетела в комнату, как будто ее кто-то туда втолкнул, и, засомневавшись, оглядываясь, спросила:
— Разбудить его?
— Постой, — сказал я сразу и ей, и отцу, который стремительно растворялся в темноте, в какой-то разбушевавшейся толпе на стадионе за высокими сводчатыми воротами.
Когда я нацепил очки, то увидел, что она в пальто, как будто собралась куда-то уходить.
— Извини, — сказал я, закрыв глаза руками, растерявшись от яркого света лампы.
— Нет, это ты извини. Я просто… ну, в общем, — она откинула с лица прядку волос, — я уезжаю и хотела попрощаться.
— Попрощаться?
— Ой. — Она свела вместе бледные брови, глянула на стоявшего в дверях Хоби (он уже исчез) и снова перевела взгляд на меня. — Ну да. Короче, — в голосе у нее как будто прорезалась легкая паника. — Я уезжаю обратно. Сегодня вечером. В общем, рада была повидаться. Надеюсь, у тебя все будет хорошо.
— Сегодня?
— Да, сегодня улетаю. Она ведь меня определила в школу-пансион, — прибавила она, потому что я так и продолжал на нее таращиться, — я приехала на День благодарения. И к доктору на прием. Помнишь?
— А, точно, — я глядел на нее во все глаза, надеясь, что я так и не проснулся. Школа-пансион — что-то знакомое, но я думал, это мне приснилось.
— Да, — ей, похоже, тоже было не по себе, — жалко, что ты раньше не приехал, было так весело. Хоби готовил, у нас тут толпы гостей были. Но мне повезло, что я вообще смогла приехать — надо было получать разрешение у доктора Каменцинда. У нас в школе на День благодарения каникул не бывает.