Щели в перроне
Шрифт:
Однажды он мне сказал:
— Дядь Жень, хочешь, я тебя возьму с собой?
— Куда же это ты меня хочешь взять?
— Искать деньги.
— Где же это их можно найти? — полюбопытствовал я.
— Можно. Я покажу.
Мы сели на трамвай и поехали к Ярославскому вокзалу.
— Здесь? — спросил я.
— Нет, —
Мы сели в электричку и вскоре сошли на пыльный деревянный перрон. Мальчик спрыгнул с перрона и знаком попросил меня сделать то же самое. Я повиновался.
— Здесь, — сказал мальчик и указал под перрон.
Я, нагибаясь, последовал за ним.
Мальчик с торжеством взглянул на меня и царственно обвел рукой тайный для всех других мир. Этот мир на меня никакого впечатления сначала не произвел. Куча самого разнообразного мусора — пустые бутылки и консервные жестянки. Да и темно, как ночью.
— Подожди, сейчас будет солнце, — сказал мальчик.
И вдруг где-то там, высоко над перроном, солнце, видимо, вышло из-за облаков, и щели перрона пронизал свет.
Словно лампочки, белоснежно засветились крепенькие шампиньоны. В лилово-мерцающей полыни, которой поросла земля под перроном, загадочное сияние стали испускать консервные жестянки, ставшие похожими на морские раковины. Но самое удивительное было — щели в перроне.
Тонкие лучи, проникающие сквозь них, перегораживали это подземелье прозрачными световыми стенами на множество узких длинных коридоров. В лучах роились мельчайшие пылинки, и лучи, казалось, дымились.
— А где же деньги? — спросил я.
Мальчик показал мне на горстку монет, пересыпанных землей, которые он уже успел подобрать.
— Они падают в щели, — объяснил он. — Но самое интересное это не когда они уже упали,
Мы подняли головы и стали смотреть на щели.
Перрон мерно поскрипывал от чьих-то шагов, как корабельная палуба.
До нас доносились обрывки разговоров, даже какая-то песенка под гитару.
Песенка была немудреная, но хорошая. И особенно хорошая, потому что мы ее слышали именно отсюда.
В одну из щелей что-то упало.
— Вот и монета, — сказал я.
— Нет, это окурок, — спокойно объяснил мальчик. — Монеты падают красиво…
И вдруг я увидел, как в щели над моей головой что-то ослепительно сверкнуло и, скользя по лучу, упало мне прямо в ладони.
Это была монета. Пятнадцатикопеечная.
Было действительно здорово.
— Правда, красиво, — сказал я.
— Вот видишь, — гордо ответил мальчик.
Мы с ним еще долго сидели под перроном, и много еще раз монеты, ослепительно сверкая, скользили к нам по лучам солнца. И даже если они были медными, то хоть ненадолго становились золотыми.
Выйдя из-под перрона, мы уселись на траву, и он стал пересчитывать деньги.
Когда его заставляла считать деньги мать, это было совсем другое.
Прежде чем положить каждую монетку в свой столбик, он бережно стирал с нее пыль.
Набралось два с половиной столбика.
Послышался шум приближавшегося поезда.
— Надо возвращаться, — сказал мальчик. — Я еще уроки не сделал.
Мы вскочили и побежали к поезду.
Когда он уже тронулся, я вспомнил:
— А деньги-то мы с тобой, брат, оставили!
— А, это неважно… — сказал мальчик.
И я понял, что ему это действительно не было важно.
1960 г.