Щёлоков
Шрифт:
Конечно, по работе руководитель политической полиции и член Политбюро Андропов общался с Брежневым намного чаще, чем министр внутренних дел [35] . Но что касается «ближе»… В 1976 году Андропову и Щёлокову одновременно присвоили звание генерала армии. На церемонии награждения Леонид Ильич не присутствовал. После завершения этой процедуры он позвонил в службу протокола, чтобы пригласить к себе обоих награжденных: «Они еще там?» — «Да». — «Позовите Николая». Заметим: Николая, а не Юрия. И передал свое приглашение через Щёлокова. Очевидцы сочли этот факт красноречивым. (Свидетельство одного из помощников Н. А. Щёлокова.)
35
Чурбанов
Примерно до 1980 года противоречия между руководителями двух силовых ведомств не выплескивались наружу. Но даже и в 1982 году для многих станет неожиданностью, что они фактически враги.
…На одну неприятность Юрий Владимирович мог ответить Николаю Анисимовичу десятью неприятностями. Последний об этом зачастую и не подозревал.
Показательны воспоминания высокопоставленных чекистов из окружения Андропова.
Бывший первый заместитель председателя КГБ Ф. Д. Бобков в книге «КГБ и власть» рассказывает:
«Однажды нам удалось раскрыть преступление, связанное с продажей икон за границу: крупный делец, ворочавший огромными деньгами, сумел переправить за рубеж немало ценностей. Заняться одним из этапов его „деятельности“ в Челябинске было поручено следователю по особо важным делам МВД СССР. Он тщательно изучал иконы, производил опись, отбирал наиболее редкие и дорогие.
Некоторые его действия показались подозрительными, похоже было, сам он каким-то образом заинтересован в этом деле. Решили пойти на риск и произвести у него обыск. Получив санкцию прокурора и заместителя министра внутренних дел СССР Бориса Шумилина, обыскали служебный кабинет следователя, затем его квартиру и обнаружили там украденные иконы. Оказалось, часть их он предназначал Щёлокову, убежденный, что тот защитит его в случае провала.
Ну, а что Щёлоков? Он просто промолчал, словно это его не касалось, и даже никак не отреагировал на обыск, проведенный в здании МВД СССР, на Огарева, 6…»
Темы «Щёлоков и антиквариат», «Щёлоков и вещественные доказательства» мы разберем позже. Пока же отметим характерные особенности, отличающие обвинения данной категории авторов. С этими особенностями мы не раз встретимся. Поскольку их обвинения строятся обычно на оперативной информациии не подкреплены следственными действиями, то и отличаются обычно расплывчатостью формулировок в сочетании с решительностью выводов. Например, что означает утверждение: часть икон следователь «предназначал Щёлокову»? У них имелась договоренность? Где и когда они встречались? Министр знал о существовании этого следователя? И как Щёлоков мог защитить жулика в случае «провала» (любопытный термин употребляет автор) — Андропову бы позвонил? Задавались ли эти вопросы задержанному следователю, и если да, то что он на них ответил? Мы видим другое: руководители МВД позволяют «соседям» обыскать подозрительный кабинет, а сам министр на этот обыск «никак не отреагировал» (тоже плохо). Впрочем, цель достигнута: в МВД произошло «что-то нехорошее», а что именно — не так важно.
«…О происшедшем Андропов доложил Брежневу, и на этом всё кончилось».
По-видимому, этот случай произошел в период очередного обострения отношений между руководителями двух ведомств. Всё-таки нуждается, нуждается МВД в более плотном оперативном надзоре со стороны «старших соседей»!
На суд читателя отдаем еще одно свидетельство того же автора: «Помню, когда министром внутренних дел назначили Н. А. Щёлокова, в разговоре с членом Политбюро А. П. Кириленко он (тогдашний глава КГБ В. Е. Семичастный. — С. К.)не скрывал резко отрицательного отношения к этому назначению и характеризовал Щёлокова как человека недостойного, известного своей коррумпированностью и продвигающегося по службе только благодаря покровительству Брежнева».
Экий храбрец Семичастный — обвинил Брежнева в том, что тот покровительствует человеку, известному своей «коррумпированностью» (тогда и слова такого не употреблялось). Причем в разговоре с ближайшим соратником Леонида Ильича. И тоже — не привел ни одного факта,
Докладомзакончилась также история, которую поведал В. И. Алидин [36] в книге воспоминаний «Государственная безопасность и время». По делу о контрабанде подчиненные Алидина арестовали одного человека. Через некоторое время они узнали, что принадлежавший арестованному антикварный гарнитур стоимостью более 47 тысяч рублей, находившийся на реставрации на московской фабрике, отправлен на квартиру Щёлокова. Мошенническую операцию провернул начальник отдела ХОЗУ МВД.
36
Виктор Иванович Алидин в 1971–1986 годах возглавлял управление КГБ по Москве и Московской области, генерал-полковник.
«Я доложил об этом факте Ю. В. Андропову. Он взволнованным голосом сказал мне:
— Виктор Иванович, ты ставишь меня в тяжелое положение. Ну что я могу сделать по этому делу? Поговори сам со Щёлоковым, ведь ты его знаешь давно, еще по работе на Украине.
Что мне оставалось делать? Я согласился…»
Виктор Иванович отправился к министру внутренних дел проводить воспитательную беседу. Однако что это за мебель, которую из-под носа чекистов увел сотрудник ХОЗУ? Мы не знаем, можем только предполагать. Вероятно, гарнитур у контрабандиста был изъят в возмещение ущерба и дальнейшая его судьба — быть проданным после реставрации. В таком случае это уже не собственность преступника, а обычный товар, стоимость его магазин может оценить не в 47 тысяч рублей, а, скажем, в 5 тысяч. Покупатель едва ли знает происхождение этой мебели. Возможно, но совсем маловероятно, что это вещественное доказательство по делу о контрабанде, которое ведут контрразведчики, и тогда хозяйственник МВД просто самоубийца. В любом случае подчиненным Алидина ничто не мешало задокументировать действия мошенника, и тогда мы бы сейчас не гадали. Но этого, разумеется, сделано не было. Остается предположить: цель этих манипуляций — щелкнуть по носу конкурента и потом доложить.
«…Встреча с Щёлоковым состоялась, она носила как бы товарищеский характер. Рассказав о некоторых известных мне фактах сращивания работников милиции с преступными элементами, я высказал ему мысль о назревшей необходимости оперативного обслуживания (любимая тема! — С. К.)органами КГБ системы Министерства внутренних дел по выявлению преступных элементов, действовавших в самом МВД. Он ответил, что подумает над этим вопросом. И тогда я сказал:
— Николай Анисимович, ваш подчиненный незаконно вывез с московской мебельной фабрики антикварную мебель, принадлежащую лицу, находящемуся у нас под следствием, и доставил мебель к вам на квартиру. Я прошу, желательно к вечеру, вернуть мебель по принадлежности, в противном случае мы будем вынуждены принять меры к вашему подчиненному.
Щёлоков растерялся и обещал всё вернуть. К вечеру он позвонил мне по телефону и сообщил, что сдал мебель. Я, естественно, доложил об этом Ю. В. Андропову».
А Юрий Владимирович, вполне возможно, доложил Брежневу, что они уберегли Щёлокова от ошибки. Окружение Андропова знало, как сделать ему приятное…
«На квартиру Щёлокова» впоследствии «повезут» и не такое. Например, у Млечина читаем: «Щёлокову переданы антикварные ценности на сумму 248,8 тысячи рублей, являющиеся вещественными доказательствами по уголовному делу валютчика Акопяна М. С.».
Странно, что бывавшие в четырехкомнатной квартире Щёлоковых на Кутузовском проспекте, на их даче в Горках-10 видели там хорошую современную мебель, множество книг, картин, которые Николай Анисимович собирал всю жизнь, но антикварные ценности в глаза там не бросались. Такое сокровище не могло затеряться — почти 250 тысяч рублей! Может быть, еще куда-то повезли антиквариат? Читаем дальше:
«Первоначально уникальные шкафчики из наборного дерева, картины, кресла, большая часть изделий из фарфора и серебра были поставлены на госдачу № 8 в Серебряном Бору…»