Щёлоков
Шрифт:
Николай Анисимович держался строго в оговоренных рамках. Он был очень щепетильным в этих вопросах. Ко всем его личным покупкам мы должны были прилагать счет и накладную. Он стремился немедленно расплатиться. У него была любимая поговорка: „Кредит портит отношения“. Все эти документы Светлана Владимировна хранила в зеленой папочке. Когда Светланы Владимировны не стало, папочка затерялась, но потом ее нашли. Игорь Щёлоков мне говорил, что ее забрали в прокуратуру и, кажется, не вернули.
Близким семье Щёлоковых человеком был Василий Федорович Воробьев, которого еще звали „дядя Вася-печник“. Прекрасный строитель, золотые руки, но в хозяйственных вопросах — безграмотный, неорганизованный. У него квитанции часто терялись, и он, я допускаю, мог подставить министра, без умысла. Щёлоковы ему очень доверяли:
— Вы имели дело не только с министром, но и с его близкими. Дом, судя по вашим словам, „держала“ Светлана Владимировна, которую считали женщиной с твердым характером. Она пыталась вами командовать?
— Попросить о чем-то могла, но „командовать“ — такого не было. Николай Анисимович меня сразу предупредил, что все серьезные вопросы я должен решать только с ним. Я придерживался этого правила. А вот Калинин любил оказывать благодеяния членам семьи. Могу засвидетельствовать: Николай Анисимович никогда не требовал подобострастного к себе отношения, он был простым и демократичным человеком. К тому же он не был зациклен на быте. Мне казалось, что он „всегда на работе“.
Светлана Владимировна, насколько я знаю, никогда не вмешивалась в дела мужа. Я был свидетелем такого эпизода. Однажды в День милиции в Колонном зале Дома Союзов она стояла в окружении генералов. Кто-то из них сказал, показывая на полковника: надо бы, дескать, и ему генерала присвоить. Светлана Владимировна ответила со значением: „Министром внутренних дел является Николай Анисимович, ему и решать, кого продвигать по службе. Я к этому отношения не имею“. Все сразу притихли.
Я имел возможность наблюдать в быту и членов правительства, и членов Политбюро [47] . С Андроповым, Устиновым и Громыко даже однажды, на день рождения Галины Леонидовны Брежневой, поднял рюмочку. Так вот, уверяю вас, что Светлана Владимировна была одной из самых дисциплинированных, аккуратных, контролирующих свое поведение женщин их круга. Она работала, водила машину. Знала, что много найдется охотников посплетничать на ее счет, но не давала для этого поводов.
47
В Советском Союзе статус хозяйственников был гораздо выше, чем сейчас. Например, Е. С. Залунин организовывал свадьбу Галины Брежневой и Юрия Чурбанова и немало других мероприятий подобного уровня.
— После 1982 года в коммунально-дачной службе обнаружили спецмагазин, в котором якобы за бесценок можно было купить дефицитные вещи. Чурбанов пишет в воспоминаниях, что даже он об этом магазине ничего не знал, и добавляет, что не понимает, зачем он был нужен Щёлокову.
— Щёлоков к этому магазину отношения не имел. Он редко ходил по магазинам, а Светлана Владимировна делала покупки в 200-й секции ГУМа. Кроме того, в МВД имелись пошивочная мастерская — целый комбинат, обувное производство, комбинат питания. Закажи — и тебе привезут, что надо. Они так и поступали и всегда за это расплачивались. Кроме того, люди имели возможность выезжать за границу. Куда им еще?
В КДС действительно имелся магазин — по сути, одна комната, куда время от времени завозились товары. Он предназначался, по крайней мере так задумывалось, для нужд оперативного состава, чтобы оперативники не выглядели одинаково, а то их часто узнавали по внешнему виду. Магазин имел два входа — это было удобно. Продавалась там в основном одежда. В мою бытность начальником коммунально-дачной службы нарушений в работе этой торговой точки (входящей в систему „Военторга“) не было, мне таких обвинений не предъявлялось, как потом — не знаю, но и потом, кажется, дальше разговоров не пошло.
— Вам что-нибудь известно о происхождении картин, которые имелись у министра? Их у Щёлоковых что-то очень много было — больше 120, по оценке следствия.
— Однажды я летал вместе с министром в командировку в Астрахань, на совещание. Местные художники подарили ему картину „Утро рыбака“.
…Скромным в потребностях и щепетильным в финансовых вопросах предстает министр Щёлоков и в воспоминаниях бывшего дежурного его приемной Владимира Васильевича Сорокина.
Каждый месяц Николай Анисимович отдавал своим помощникам в приемную 200–250 рублей, вложенные в конверт. Из этих денег они гасили его расходы на обеды в буфете, приобретение театральных билетов, книг, цветов, которые отправлялись по его распоряжению. Он никогда ничего не брал на дармовщину, говорит Владимир Васильевич. Еду в буфете заказывал самую простую: кислые щи, котлету, клюквенный морс, сырники. «Вещизмом не страдал. Светлана Владимировна купила ему дубленку, навязала. Он один раз ее надел — и потом дубленка у него висела в шкафу, ходил в шинели или в обычном пальто. Перед его семидесятилетием рассылались шифровки на места, запрещающие приезд в Москву. Все сувениры и подарки, которые ему тогда передавали, мы отправляли в музей».
Николай Анисимович, насколько можно заметить, относился к деньгам и вещам так, как к ним относится занятой человек, давно отвыкший о них думать. У него была одна из самых высоких зарплат в стране (с учетом доплат за воинское звание) — около 1500 рублей, столько же получали только министр обороны и председатель КГБ. Светлана Владимировна, как доцент, кандидат медицинских наук, получала около четырехсот рублей. Что же касается расходов, то кремлевский продуктовый паек стоил 70 рублей, семье из четырех человек его хватало на месяц. Щёлокову полагались два таких пайка. Из окружения Николая Анисимовича в его бытность министром никому не приходило в голову, что он может жить не по средствам…
В 1979 году начальник дачной службы министерства Евгений Залунин подал рапорт с просьбой перевести его на другую работу. Его просьбу удовлетворили — назначили заместителем начальника управления спецперевозок. Тем самым Евгений Сергеевич избавил себя от многих неприятностей.
Продолжаем разговор с ним:
«— Каково ваше мнение о Калинине? Когда вы с ним познакомились?
— Виктора Андреевича в ХОЗУ пригласил Бойко [48] , они были знакомы еще по комсомолу. Я Калинина до того момента не знал. Потом Бойко перевели в управление кадров, Калинин стал моим непосредственным начальником. В первые лет пять особых проблем у нас с ним не возникало. Потом начались неприятности. В конце концов я вынужден был написать рапорт министру с просьбой перевести на другую должность, а причину указал: „В связи с тем, что я разошелся с генерал-майором Калининым В. А. в вопросах чести и порядочности“.
48
Василий Бойко возглавлял ХОЗУ МООП до ноября 1966 года.
— В чем проявлялась его непорядочность?
— Начиналось с мелочей. Он съехал с ведомственной дачи и прихватил с собой несколько рюмок из цветного стекла на сумму около двух рублей. Я спрашиваю: кто платить должен? Он: „Смешная сумма, о чем говорить…“ Дальше — больше. На одном из наших объектов Виктор Андреевич снял четыре хрустальных чешских люстры. Даже не предупредил меня. А у нас как раз проходила ревизия, комиссия приехала на объект и увидела голые потолки. Я ему звоню: „Что ж ты меня подставляешь?“ — „Ой, забыл доложить“. — „Немедленно заплати“. Он заплатил. В общем, после очередного такого случая я понял, что однажды он подведет меня под монастырь. И написал рапорт министру.