Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник)

Кукуй И.

Петькина молитва:

«Боже мой! Молюсь тому, кто исполнит молитву. Руки побиты сапогами. Пошли в лесу хлеба не в пищу, а для жизни. Возврати ее, дай отыскать. Не прошу ни о чем – только это. Пусть потом отплатится горем. Боже мой, умоляю тебя, окончи мои мученья. Сделай так, чтоб мы были вместе. Я согласен на все после. Пусть умру, как не умер. Пусть не спасусь от голода, после, не теперь. Дай прожить вместе. Дай найти. Дай ее увидеть».

Шляпа на шесте. 1933.

Б., тушь, перо. 22x22,5

Часть II

Застолье. Иллюстрация в журнал «Перелом». 1932. Б., тушь. 13x19,2

I. Обед

С темнотой сова ожидает гостей. Внизу над рекой гудят шмели. Сова сидит на перилах балкона. Из колючих кустов выходит первый щенок. Издали увидев сову он бежит в пыли. Садится под балконом и лает. Он говорит вот что:

– Я вас нашел с трудом. Тут столько дыр. Дорога и вверх и вниз. Вокруг ни листка, торчат колючки. У меня ободрана шкура. Я видел, как вы таскали из телеги корзинки, и решил вас найти и просить в нужде.

Сова: О чем?

Щенок: Покушать. Перенять от вас несравненное уменье, чего и не знаю. Поучите меня. А я умею бегать, кусать, находить.

Сова: Значит, уже мастер! Это не первый раз. Если ты бегаешь быстро, я тебя возьму для охоты. Обглоданная кость, но тонкие ноги из железа. Такому лучше железную цепь.

Щенок: Вот через дверь на день только пусти во сне обломаю клюв и без глаз отгрызу когти корзинному вору и упадешь с балкона как засохшая шишка только бы пустил поесть.

Сова: Не оброс бы мехом, выкруглив спину на вогнутых лапах, как я, расправляя крылья.

Щенок: И язык у меня высунут, и дышу часто – устал.

Сова: Начиная с первых полетов, шатаясь, крылья крепнут. Далеко ему. Пока можно сделать ему счастье.

Щенок: Откроете?

Сова: Пустить? Ладно, открою и накормлю, чтоб не прогрыз дыру.

Сова, слетев, отпирает, пропускает щенка и поднимается за ним по ступенькам. На последнем шагу она себе шепчет: «Уйти от греха. Вот зарежут в старости дурака и не без моей помощи. Но этого никому не решить. На что он годится?» Ведет щенка к столу: «Сиди здесь и жди обеда. Скоро сойдутся гости».

Они собираются вокруг стола. Щенок вслушивается. Вошедшая сова ведет к дверям и отпирает. Гости следуют, сходя по трем ступенькам. Щенок просовывает морду в дверь, но плохо видит в темноте. Там слабо светятся окна на запад без стекол. А в смежной комнате, расположенной еще ниже, огонь. Оттуда проносятся смешанные запахи ветчины, сала, шепот гостей, рыбы и лимона, укропа, слышны капли на камень, несколько брызг окропило нос щенка, он облизывается, морщась. Гости проходят мимо, выделяясь на меркнущих окнах. Их опережают низкорослые слуги. На столе вырастают темные кучи еды. У самого конца блестит холодец с чесноком, с кусками свинины. Щенок придвинулся. Половину съедает один из гостей. Щенок кончает остальное. Свернутые свиные шкурки мелких кусков гость оставляет на скатерти. Другие едят, отделив ножами, шлербая губами свежую зернистую икру. Сова: «Это днестровская».

Те, что кончили, не дождавшись мешкотных слуг, сбегают вниз за грибами, неся на блюдцах.

Белые расползаются в скользком маринаде. Их ловят длинными пальцами. В центре стола на широком блюде, пожелтевшем в середине, опутанном паутинкой трещинок, распластанная камбала. Гости давят лимоны ей на бок. Двое тихо говорят, звеня стеклом. Щенок не слышит слов. На другом конце кто-то лезет за вином с глубоким стаканом. По столу прыгают крохотные корнишоны, пущенные ударом двух пальцев. Их ловят ртами на лету. На зубах хрустят салатные листья, сметана с уксусом каплет на скатерть. Листки красной капусты прочищают глотку, мелко нарезанные зеленые куски оболочки фаршированного перца ее сжигают. Доедают обрывки красной семги или срывают толстую кожу с балыка. Одни сосут кусочки жира твердой охотничьей колбасы, другие на корки хлеба накладывают кружки кровяной. Вносят горячие блюда. Языки слизывают подливку с бахромы шампиньонов или высасывают, чмокая, красные клешни раков, рты втягивают их со свистом. Гости раскрывают створки пахучих мидий, роняя на скатерть рис; закрыв глаза, глотают желтые комочки и с бульканьем запивают, откинувшись на высоких стульях. Некоторые медленно, уткнувшись носом, копошатся в холодной птице под белым соусом. Большинство кончает еду и прополаскивает рты вином. Щенок сидит на табуретке, упершись лапами в скатерть. Он не может оторваться от запеченной ветчины. То скусывает сало с краев и глотает полосками вместе с тестяной коркой, то обмакивает в горчицу сухие куски середины и лижет с тарелки крошки.

Внизу, освещая стены, забивая крохотные дырки окон, под железом горит огонь и булькает жир. Трое слуг выносят вверх в темноту покрасневшего гуся и сорок яблок к нему на двух листах. Сова на мгновенье подходит к щенку и садится на спинку соседнего стула. Она говорит:

– Завтра ночью пойдем на грабеж.

Щенок запел, подпрыгивая и качая головой.

Сова: Чего ж ты радуешься? Что ты представляешь? Лучше веселись здесь.

Щенок: Я устал в колючках, царапая глаза и язык, слизывая бруснику. Я ждал, что встречу бурундучка; это то же, что суслик.

Сова: Ты разве не встречал зайцев?

Щенок: Мне совестно.

Яблоки срослись боками и треснули. Их разделяет пена, ее роняют на скатерть. Гости набивают ими рты, заливая горькой подливкой к сладкому гусю. Цепь пирожков разрывается на белых боках, на отдельные с капустой, с печенкой, с грибами, с мясом. Их запах расходится над столом. От бульона поднимается пар. Гости обсасывают тощие лапки рябчиков. Большие куски гусятины в глотках с трудом проходят. Затем подается лангет, разбитое перченое мясо в оболочке из сухарей, языки, терпуг, и пьют густое красное вино.

Щенок отрывается от пищи и вслушивается в разговоры. Кусая мягкий пирожок, гость говорит другому:

– …к вечеру на угол Разъезжей. Проходит женщина в пальто. Я ей кричу: стойте – пальто, ваше пальто покраснело. Спина оторвалась. Она оглянулась, кружится, чтобы увидеть спину. Я гляжу ей в глаза, сдираю. Красавица, дочка Балана.

Сова морщится.

– Жаркий снежок. Мой нос горит. Не успел я оглянуться, я говорю ей: у меня тоска. Я один. Смотрите, какая теплая шерсть, какие острые уши. Уши просвечивают. Еще два года, и я разорву когтями деревцо. Грудь дрожит от частого дыхания. Как тихо кругом. Падает свет на голубые крыши, стены желтые, как зимняя вода. На востоке наводнение. Неестественно в этом возрасте ходить одному. Мне не пальто, мне с вами. Мне с вами надо на лед, на цыпочках, на стальных когтях, на кривых коньках скользить вниз под деревья. Роняют снег. Будет весело и чудно. Я вас умоляю, идемте вместе. Она пожелтела от страха. Щеки черные, их раздражает воротник. Блестящие глаза и иней на волосах. Комната опрыскана духами. Мой мех пропах; окно занавешено поверх стекла от вихря и снега. Она говорит: идемте. Да! Бедный дядя!