Щит и меч (четыре книги в одном томе)
Шрифт:
Встретятся они когда-нибудь на улице и пройдут мимо, не узнают друг друга. Что ж, возможно и такое…
Зубов, услышав об отъезде Эльзы, пришел в отчаяние, что не простился с ней, и яростно обрушился на Вайса, который не нашел нужным предупредить его об ее отъезде.
— Брось, — миролюбиво сказал Иоганн, — не морочь девушке голову.
— Это потому, что я теперь женат на немке?
— Нет, не потому.
— В чем же тогда дело?
— Дело в том, — ответил Иоганн, — что ты, воображая,
— А что ж, я ее стесняться должен? Я человек откровенный, — зло сказал Зубов. — Есть возможность бить, бью от чистого сердца, по-солдатски. — Добавил презрительно: — И если бы не ты, не твоя дипломатия, я бы давно…
— Был бы на том свете, — закончил за него Иоганн. Строго добавил: — И запомни: если Бригитта в ближайшее время снова овдовеет, значит, ты по своей вине провалил нам отличную «крышу».
— Ну, знаешь, на покойников взыскания не накладывают!
— Пока человек еще не покойник, есть возможность его пропесочить. Тебе было приказано руководить боем внутри тюрьмы, а ты впереди людей один кинулся в ворота. Футболист! Опять вернешься к Бригитте покалеченный да еще с разбитой физиономией.
— Ну, уж это наше с ней дело, — огрызнулся Зубов. — Семейное.
— Нет, — сказал Иоганн, — это не ваше личное дело, какая там у тебя рожа, а мое. Не будь ты таким красавчиком…
— Ах, так, — обиженно прервал его Зубов, — значит, я тебе нужен только как пижон?
— Не мне, а Бригитте, — возразил Иоганн.
— Она меня не за внешность любит, — серьезно сказал Зубов, — а просто по-человечески. Если бы не это, мне Эльзе легче в глаза было бы смотреть и вообще все было бы легче.
— Ну ладно, — Вайс встал, — хватит переживать. — Приказал: — Через десять минут сматывайся!
— Это почему сматываться? — возмутился Зубов.
— А потому, — кротко ответил Иоганн, — что первыми будут уходить те из нашей группы, кто по своему положению в тылу врага представляет для нас наибольшую ценность.
— Вот, значит, ты и сыпь первым.
— Да, — сказал Иоганн, — я и буду в числе первых.
— Но после меня?
— Именно после тебя.
— Ты меня переоцениваешь! — усмехнулся Зубов. — А мне скромность не позволяет с тобой согласиться.
— Через пять минут тебя здесь не будет, — сказал Иоганн.
— А тебя?
— Я с Водицей уеду несколько позже, нам еще нужно покончить с архивами. Не беспокойся, мы не задержимся.
Водица, высокий, тощий, как и Пташек, но, в противоположность ему, жгучий брюнет, смуглый и черноглазый, был родом из Югославии. Среди соратников Зубова он слыл самым отчаянным. Поэтому Вайс старался не упускать его из виду и до последней минуты хотел держать его при себе.
Однажды Водица
В Воеводине фашисты отрубили на базарной площади головы отцу и двум старшим братьям Водицы и повесили обезглавленные тела на столбах, прикрепив на грудь дощечки с надписью: «Партизан».
В семнадцать лет Водица впервые оказался в концентрационном лагере. Но не за то, что научился убивать врагов одним ударом шила в спину, а за то, что украл хлеб в немецкой армейской лавке.
Водица совершал побеги из концлагерей, его ловили.
В последний раз он бежал из Освенцима, когда фирма «Топф и сыновья» еще не оборудовала там крематория и трупы не сжигали, а закапывали во рву за пределами лагеря. С ночи Водица спрятался между сложенными во дворе в штабеля трупами, и утром его вместе с покойниками швырнули в кузов грузовика. Из рва он успел выбраться до прибытия команды могильщиков.
С помощью Эльзы Водицу, выдав его за итальянца, устроили в ресторан при гостинице, так как он знал итальянский язык. Самым трудным для Эльзы было убедить этого тощего, жилистого парня со сверкающими ненавистью, черными, как агаты, глазами, чтобы он смирно вел себя на новой должности.
Для верности она даже повела его в костел и там взяла с него клятву. И Водица послушно поклялся на кресте. Но потом, когда они вышли из костела, сообщил, что он не только не католик, но вообще не верит в бога, а один из его братьев был даже коммунистом.
— Ну, тогда поклянись мне как коммунист, — попросила Эльза.
Водица печально развел руками:
— Но я не член партии…
— Ну, тогда памятью отца и братьев.
Водица задумался, потом сказал сокрушенно:
— Нет, не могу. — Но, увидев отчаяние на лице Эльзы, пообещал: — Хорошо. Не буду трогать никого из тех, кто ходит в ресторан.
Перед отъездом Вайс с Водицей поднялись на караульную вышку, чтобы оглядеть окрестности. Они смотрели оттуда на пустынную дорогу, на силуэты гор, на гигантское, просторное небо в звездах.
— Смотри, как красиво! — не удержался Вайс.
Водица мрачно покачал головой.
— Ты не видел Югославии. Ты не можешь знать, что красиво и что некрасиво.
Но Вайс видел, как жадно хватали тонкие ноздри Водицы чистый горный воздух, с какой тоской смотрел он на зазубренные силуэты горных вершин. И промолчал, не стал опровергать его.
На рассвете Вайс был уже в Варшаве. Он явился в отделение абвера, где ему был вручен пакет с приказом следовать в Вильнюс. Дальнейшие указания он получит там от начальника абверкоманды.