Щит и меч (четыре книги в одном томе)
Шрифт:
За завтраком Вилли много ел и пил. Генрих же почти не ел и пил только минеральную воду.
— Ну, как вам понравились люди Вальтера? — спросил Вилли и, не дожидаясь ответа, начал возмущаться: — Набрал личный дипломатический корпус из чистоплюев. Салонные шалопаи, изнеженные сынки богатых родителей, имеющих родственные связи со всех странах Европы. Какие они, к дьяволу, агенты! Ведь любой из них, попади он в руки самому паршивому контрравездчику-мальчишке, наложит в штаны и начнет болтать, как на исповеди. А этот Густав! Хороша штучка! В свое время на Альбрехштрассе, восемь, он умел заставить разговориться самых упорных, а теперь заделался гувернером у этих щенков на псарне Вальтера.
— Я бы не оправдал рекомендацию герра Лансдорфа и вашу тоже, — глубокомысленно улыбнулся Вайс, — если б позволил себе не только высказывать суждения о моих сослуживцах, но и делиться с кем-либо тем, что касается моей новой работы.
— Да бросьте! — весело воскликнул Вилли. — Здесь за бронированными дверями, мы как у Христа под мышкой. — И добавил внушительно: — У нас один хозяин — Генрих Гиммлер.
— Слуги, у которых слишком длинный язык, обычно не задерживаются в хорошем доме, — отпарировал Вайс.
— О, вы вон, оказывается, какой камушек! — в голосе Вилли звучали недовольные ноты. — Ничего, я все же надеюсь, мы с вами подружимся.
— Я тоже, — сказал Вайс. И счел нужным добавить: — Смею вас заверить, мои самые лучшие впечатления о вас останутся в такой же неприкосновенности, — он кивнул на несгораемые шкафы, — как бумаги, которые там хранятся.
— Однако вы человек твердых правил! — проворчал Вилли.
— Нет, — сказал Вайс, — но я умею твердо подчиняться тем правилам, какие мне рекомендуют старшие.
— Ловко сказано! — расхохотался Вилли и обратился к Генриху: — А этот твой приятель, оказывается, не такой простофиля, как мне показалось тогда, в Лицманштадте. — И тут же упрекнул Вайса: — Вы человек неглупый и должны были понять, что если уж старик Вилли оказывает услугу ближнему, то при этом он всегда рассчитывает на ответную любезность.
— Я готов приложить все усилия, чтобы выполнить любое ваше поручение, — почтительно наклонил голову Вайс, — если, конечно, оно не пойдет вразрез с обязательствами, которые я на себя взял.
— Ладно, ладно, — грубовато-снисходительно похлопал его по плечу Вилли, — я сам никогда не забываю тех, кого чем-нибудь одолжил.
По-видимому, он ожидал другого от Вайса, но, прикинув, что не часто попадаются в рейхе люди, с таким упорством отстаивающие свою служебную честь, смирился и сказал:
— Образованные люди сейчас редкость. Незначительную часть их мы бережем в тюрьмах. — Расхохотался. — Недавно надо было произвести экспертизу художественных ценностей, доставленных из оккупированных областей. Если б вы видели рожи этих интеллигентов, когда мы привезли их в подвалы хранилища! С некоторых картин они буквально слизывали пыль и грязь. Но когда я потребовал от них, чтобы они установили стоимость каждого предмета, подлецы заявили, что это невозможно, так как национальные реликвии, мол, не имеют продажной цены. Ну, им так всыпали за саботаж, что нашим ребятам пришлось на руках тащить их обратно в тюремный фургон.
Генрих пояснил коротко:
— Дяде поручено подготовить материальные фонды СС к эвакуации. В банках нейтральных держав для этого абонированы специальные сейфы.
Вилли нахмурился, но тотчас нашелся:
— Мы просто хотим спасти национальные реликвии побежденных стран от бомбежек, сохранить их.
— Но ведь сейфы абонированы определенными людьми.
— Ну и что? — сердито спросил Вилли. — Империя — это и есть определенные люди. Не будь их, не было бы и империи.
— Вы удивительно точно сказали, — согласился Вайс.
От Вилли не ускользнула усмешка на лице Генриха. Он смутился, пробормотал:
— Народность германского духа Третьей
— Полагаю, что и в таких, как вы, — заметил Вайс.
— Да, — самодовольно согласился Вилли. — Я действительно ветеран национал-социалистской революции.
Вайс повторил вопросительно:
— Революции?
— В свое время фюрер воспользовался терминологией марксистов, и это очень пригодилось нам. — И Вилли развил свою мысль: — Когда мы были слабы, а красные сильны, такой камуфляж помог нам благополучно разрешить многие вопросы.
— Например?
— Мы так громко трясли этими погремушками перед стадом, готовым следовать за красными, что оглушили его. И не успело оно опомниться, как оказалось в нашем загоне, и мы заставили его шагать в ногу под грохот наших барабанов.
Разговор на эту тему, видимо, наскучил Вилли. Обведя глазами свой кабинет, он сказал Вайсу:
— Как видите, даже дома я не принадлежу себе, все подчинено работе. — Поднялся и пригласил Вайса следовать за ним.
Они прошли анфиладу комнат, где за конторскими столами сидели люди в штатском. При появлении Вилли все они мгновенно, как по команде, вскакивали и вытягивали руку в партийном приветствии. Отвечать им Вилли не находил нужным. Вайсу он объяснил:
— Я даже свое скромное жилище превратил в личную канцелярию, и все служащие находятся здесь на казарменном положении. Мы работаем и ночами. Но зато, когда рейхсфюреру нужно срочно получить особые справочные материалы, я незамедлительно докладываю ему обо всем, что его интересует.
— Разве у службы безопасности не хватает аппарата для этого?
Вилли усмехнулся загадочно:
— Справки для шефа мы готовим в одном экземпляре. Мы даем объективный анализ, поэтому у шефа всегда есть возможность быть в курсе истинного положения дел в империи.
— Я думал, что такая задача стоит перед службой безопасности в целом.
— Несомненно. Но есть Борман, есть Кальтенбруннер, и каждый из них горит желанием первым доставить фюреру информацию, не обременяя себя ее сбором. Но главное не в этом. Главное в том, что это моя личная канцелярия и я лично доставляю рейхсфюреру наши материалы. И поскольку они получены не из официальных источников, он сам решает, докладывать о них или не докладывать. В известный момент они могут вызвать только раздражение фюрера, а в другой — гневное недовольство тем, кто скрыл от него истинное положение вещей. Так, например, промышленные круги, с которыми фюрер вынужден больше чем считаться, настаивали, чтобы генералитет вермахта, внеся существенные изменения в стратегический план «Барбаросса», направил военные действия в первую очередь на захват территорий, богатых сырьевыми ресурсами. С помощью агентуры в свое время мы установили, что нашей промышленности пока хватает сырья, чтобы обеспечить военное производство на срок, определенный для «блицкрига». Но под воздействием промышленных кругов различные министерства дали иные справки. Поскольку принцип «блицкрига» был руководящим, никто не решился признать, что война на Востоке принимает затяжной характер. И рейхсфюрер, с одной стороны, смог доказать фюреру, что руководители отдельных министерств не верят в скорую победу и поэтому неправильно ведут экономическое планирование, совершая преступление перед рейхом. С другой же стороны, располагая точными данными о сырьевых ресурсах страны, он поддержал перед фюрером требование промышленных кругов — прежде всего захватить богатейшие районы стратегического сырья на Украине и Кавказе, что в итоге отвечало нуждам рейха. — И Вилли похвалился: — Мне было поручено собрать объективные данные о запасах редких металлов.