Считалка для утопленниц

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Откуда он знает, что мы скрываемся? Ты ему уже сказала? Когда только успела?

– Он же не дурак, – успокоила ее Ирина. – Просто поразмыслил логично. Раз неожиданно уехали, значит, скрываемся. И вообще, я отказываюсь тебя понимать. То просила призвать Шурика на помощь, то вдруг недовольна…

– Да что-то стыдно стало, – призналась Катя. – Только не перед Гошей, естественно, а перед Турецким. Ты ему не говори ничего, ладно? Ну, если Гоша на меня наедет или меня убьют «другие люди», тогда уж, конечно, скрывать нечего.

– Тьфу на

тебя, – сердито сказала Ирина и стала переодеваться к ужину. – Ну, ты идешь или нет? Я, пожалуй, надену сарафан. Смотри, какой веселенький, на заказ шила! – похвасталась Ирина и повертелась перед подругой. Сарафанчик был не просто веселенький, он еще и хорошо сидел на Иркиной ладной фигуре. И Катя, вспомнив свои лишние килограммы, вздохнула. Какая же тяжелая жизнь у человека, который любит насладиться вкусной едой! Каждый кусочек вкуснятинки сразу откладывается на теле лишней жировой складкой. А если сидеть на диете, тогда зачем жить человеку, который испытывает радость от еды?

– Ну, и я тогда наряжусь. Я белые брюки захватила и кофточку-размахайку. Она скрывает все мои недостатки, например, брюшко, и подчеркивает достоинства – например, великолепную грудь, – без ложной скромности заявила Катя. И Ирина с ней согласилась. Вот что было у Кати выдающимся, так это грудь. Что есть, то есть, красоту не спрячешь, – опять же слова Катерины.

10

Семен Владимирович услышал за окном шум подъезжающей машины. Но как человек нелюбопытный, продолжал сидеть на топчане, покрытом старой потрескавшейся клеенкой. Кому надо, тот сам придет. А он имеет право отдохнуть, у него в конце концов обеденный перерыв, после которого полагается законная сигаретка.

Кто-то быстро шагал по коридору, приближаясь к двери прозекторской. Дверь распахнулась, и на пороге выросла неуклюжая фигура сержанта Степана Боровкова.

– Семен Владимирович, как хорошо, что вы на месте. Работку вам подкинем, – проговорил он.

– А где я еще могу быть? – проворчал эксперт. – Чего там у вас? – доктор неторопливо встал и потянулся так, что в спине что-то хрустнуло.

– Да ничего хорошего. Труп выловили из Оки между домами отдыха «Речные заводи» и «Лесные поляны».

– Опять? Что-то в этом сезоне у нас явный перебор. Ну давайте, тащите. Вон тележка. У нее, правда, колесо кривое, зацепляется вон за ту железяку, – показал эксперт, – волочить приходится.

– Да я вам сейчас мигом исправлю, – угодливо предложил Степан. – Что ж вы так мучаетесь? У меня в машине инструменты.

Он ухватился за ручки тележки и покатил ее к выходу. На стыках кафельной плитки, которыми был выложен пол коридора, колесики подскакивали и постукивали, словно трамвай на рельсах.

– А грохоту-то! – услышал Семен Владимирович голос Степана из коридора.

– А нам по фигу, – миролюбиво ответил патологоанатом. – У нас тут не санаторий в мертвый час. Здесь уже никого на разбудишь.

Дверь скрипнула и закрылась сама собой.

Доктор услышал металлический стук уже на улице и подумал, что Степан неплохой мужик – без гонора и мастеровитый, не то, что капитан Бурый. Тот всегда ходит с таким заносчивым видом, как будто давно уже полковник.

В коридоре опять с трамвайным грохотом застучали колесики тележки. Патологоанатом открыл дверь и увидел процессию – Степан и Сергей катили тележку, за ними важно шагал Бурый с тонкой папочкой в руках.

Тележку подкатили к секционному столу и все вчетвером перетащили на него тело.

– А кто занимался осмотром трупа на месте? – поинтересовался Семен Владимирович.

– Говорков… Но мы его на обратной дороге подбросили в больницу. Ему на мобильный позвонили, что-то срочное. Так что вот его письменное заключение.

– Ну, и что он там накалякал? – ревниво спросил Семен Владимирович. Говорков не являлся судмедэкспертом, и патолог удивился, почему на место преступления вызвали не его. Бурый уловил нотку недовольства в голосе Семена Владимировича и пояснил:

– К вам не смогли прозвониться. Все время короткие гудки.

– Вот холера! – в сердцах выругался доктор. – То-то с утра ни одного звонка. А я и не проверяю телефон. Не звонят, ну и ладно, значит, нет нужды. Как говорит моя престарелая теща: «Никто в тебе не нуждается».

– Ой нуждаемся, Семен Владимирович, еще как нуждаемся, – подлизался Степан.

Бурый уселся на стул и положил папочку на стол.

– Говорков заключил, что смерть наступила двенадцать – четырнадцать часов назад от утопления. На теле обнаружены характерные следы изнасилования. Правда, предупредил, что, когда приступим к экспертизе в лабораторных условиях, следов спермы не обнаружим. Наверняка вымыло водой.

Деньковский выслушал Бурого, открыл папочку, быстро пробежал глазами заключение Говоркова и не без ехидцы прокомментировал его мнение:

– То, что она находилась в воде не менее двенадцати часов, я и так вижу, по пальцам умершей. Наблюдается побеление, набухание и сморщивание кожи.

Степан взглядом указал на клочья бело-желтой пены у отверстия носа и рта женщины.

– Стошнило ее, что ли?..

– Признак утопления, – уверенно сказал Сергей.

– Надо же, запомнил мою маленькую лекцию, – приятно удивился Семен Владимирович.

– Хочешь, Степан, фокус покажу?

Он наклонился над лицом девушки и подул на пену. Она не шелохнулась. Потом натянул резиновую перчатку и ткнул в пену пальцем. Степан смотрел на «фокус», и на его лице изумление сменилось отвращением.

– Видишь? – торжествующе произнес эксперт. – Хоть дуй, хоть тычь пальцем – пузырьки не лопаются. Эта пена присутствует у утопленников и является признаком утопления. А насчет изнасилования четкую картину я представлю, когда исследую труп.

– Ну, тогда мы пойдем, – объявил Бурый. – На Глинной Сидоров соседа порешил, к жене приревновал. Участковый его связал. Нас дожидаются.