Считай, что ты мертв
Шрифт:
Высокий резко обернулся на голос и выстрелил в полицейского, который в этот момент вышел из укрытия. Падая, полицейский успел выстрелить в ответ, убив высокого парня наповал.
Двое парней в панике пытались бежать, но второй полицейский, положив руку с пистолетом на крышу ее «Ламборджини», срезал обоих меткими выстрелами. Последний из бандитов, невысокий крепыш, выскочил из-за машины прямо на стрелявшего, и два выстрела прогремели одновременно. Оба были мертвы.
Застывшую на поле сражения Джину окружили выскочившие из клуба друзья и невесть откуда взявшиеся репортеры. Крики, вспышки «молний», убитые в лужах крови, а Джина в этот
История получила широкую огласку. Газеты посвятили Джине первые полосы, в них упоминалось, что дочка Гранди посещала клуб, пользующийся дурной репутацией, там обычно собирались наркоманы и гомосексуалисты.
Узнав о времяпрепровождении дочери, Карло Гранди немедленно начал действовать. Сам он выбился из низов, превратившись из неаполитанского бродяги в могущественного магната. Всегда занятый денежным бизнесом, жесткий, скупой на чувства, он уделял семье мало внимания. Жена почти не видела его, чувствовала себя брошенной и одинокой. Однажды на вечеринке у друзей она познакомилась с молодым плейбоем, завязался роман. Плейбой оказался подлецом и начал ее шантажировать. Запутавшись и испугавшись, что узнает муж, она приняла сверхдозу снотворного и умерла. Вернувшись из деловой поездки, Гранди нашел ее записку: «Прости меня, Карло. Так жить больше не могу».
Самоубийство замяли. Джине в это время исполнилось семнадцать, она заканчивала школу в Швейцарии. Гранди послал ей телеграмму: «Мать умерла. Сердечный приступ. Еду к тебе».
Джина почти не помнила и не могла любить мать, а бездушного, вечно занятого отца просто терпеть не могла. Он предложил ей остаться еще на год в школе, и Джина согласилась.
В конце года Джина приехала в Рим. Гранди формально отнесся к дочери: выделил щедрую сумму на расходы, определил в несколько дорогих модных клубов, познакомил с людьми соответствующего круга и предоставил самой себе. Раз в месяц, как бы вспомнив, что у него есть дочь, водил обедать в «Альфредо». Гранди думал, что дочь прекрасно проводит время и ведет себя достойно, как и положено дочери одного из самых богатых людей Италии.
Прочитав в газетах о похождениях Джины, он пришел в ярость. Заперев ее на ключ, стал думать, что делать дальше. Один из друзей Гранди подыскал виллу в Парадиз-Сити, и Гранди решил спрятать ее туда, предварительно позаботившись об охране.
Джина даже не протестовала, испугавшись гнева отца. Ее ждала полная изоляция от общества, а один вид постоянного цербера Амандо заставлял содрогаться от чувства гадливости. Перед тем как отбыть в Рим, Гранди сказал:
– Ты вела себя предосудительно. Останешься здесь, пока я не решу, что ты можешь снова общаться с нормальными людьми. Если в конце года я получу сведения, что ты вела себя примерно, освобожу. Ты предала наше имя и должна понести наказание.
Джина молча слушала, думая о том, как она его ненавидит. Так с ней поступить! Посадить в клетку, да еще приставить этого Амандо с холодным змеиным взглядом, который она постоянно теперь чувствовала на себе.
И сейчас, лежа у бассейна, Джина знала, что Амандо подглядывает за ней из окна второго этажа виллы.
Она чувствовала потребность в наркотиках, к которым успела пристраститься, но еще хуже дело обстояло с мужчинами. Джина просто жить без них не могла, и полное их отсутствие причиняло ей настоящие страдания. Кроме бессловесных слуг, на вилле был охранник из бывших полицейских, с полным отсутствием
Единственным утешением был Сью Ко, хотя и проинструктированный, как все остальные слуги, но жалевший ее. Именно японец шепотом рассказал, сервируя ей чай, что толстого охранника Амандо застал спящим на посту и уволил. Вместо него взяли нового. Новый охранник! Это приятная новость! Джина скрестила длинные ноги и задумалась. Возможно, он красив. Как бы ей хотелось, чтобы рядом был настоящий мужчина!
Мысли вернулись к веселым дням в Риме, когда она делила постель с двумя красавцами плейбоями. Джина закрыла глаза, предаваясь волнующим воспоминаниям. Рядом раздалось легкое покашливание. Сью Ко принес на подносе стакан с томатным соком, спиртное ей категорически запрещалось.
Поставив стакан на столик, японец тихо сказал:
– Сегодня мистер Амандо уезжает во Фриско. Вернется завтра.
Джина затаила дыхание. Новенький сегодня ночью будет дежурить! Впервые с тех пор, как ее привезли сюда, на губах девушки заиграла легкая улыбка.
Великолепно приготовленный цыпленок не вызвал у Фроста аппетита. Нехотя ковыряя вилкой в тарелке, он невольно прислушался, как Марвин шумно расправляется с едой. Он непрерывно думал о долге. Четыре тысячи! Раздобыть такую сумму немыслимо, а в том, что старый бандит потребует деньги немедленно, Фрост не сомневался. Придется убираться из Парадиз-Сити. Каким же идиотом он был, заключая пари!
– Ты почему не ешь, Майк? – Марвин отодвинул пустую тарелку.
– Просто не голоден, – Фрост поднялся из-за стола, – наверно, переел за ленчем. Уходишь?
– Хочу поехать в кино. Говорят, крутят хороший фильм.
Когда Марвин ушел, Фрост собрал тарелки на поднос, отнес его и поставил на стул около двери. Потом сел в кресло, закурил, глядя на экраны. Может, занять у Марсии? Нет, сумма слишком велика. При воспоминании о Силке его охватывала безотчетная тревога. Старый бандит подберет негодяев, которые изуродуют ему руку в случае неуплаты долга. Фрост служил в уголовной полиции и знал бандитские привычки. Единственный выход – бежать как можно скорее.
Дверь открылась, японец забрал поднос с посудой.
– Старый Амандо уехал во Фриско, – пробормотал он, – вернется завтра, – и вышел, прикрыв дверь.
Фрост безразлично пожал плечами. Что ему теперь старый соглядатай. Завтра он будет далеко отсюда. Жалко, что не заплатят за два дежурства, денег оставалось совсем мало. Впервые после армии Фрост оказался в таком затруднительном положении.
Из глубокой задумчивости его вывел какой-то посторонний звук. Рука тут же легла на рукоять пистолета, Фрост круто повернулся. В дверях, ведущих в жилые апартаменты, стояла девушка.
Как только Амандо отъехал, Джина помчалась к себе, приняла душ и долго стояла перед распахнутым шкафом. Наконец выбрала зеленое шелковое платье с большим декольте, открывающим грудь и спину, облегающее фигуру, как лайковая перчатка.
Фрост сразу сообразил, что перед ним дочь Гранди. Он и не подозревал, что девушка так хороша собой.
– Привет, – непринужденно произнесла Джина, – вы новый охранник?
Многоопытный в обращении с женщинами, Фрост почувствовал волнение: под платьем явно ничего не было.