Щупальца веры
Шрифт:
И снова это была обыкновенная вечеринка с одним-единственным отличием: один из приглашенных был бог.
Дантист со своими закатанными брюками вместе с Оскаром вертелся в толпе, переходя от группы к группе, чтобы поболтать. Время от времени пронзительный с высоким тембром смех заглушал веселый шум, стоящий в комнате. Движения омо-ориши также были подлинно женскими: мягкая кошачья походка, экспансивные, но тем не менее грациозные движения рук. Кэл видел, как омо-ориша беседовала со спортивным комментатором, лениво
Кэл не мог оторвать взгляда от этого зрелища, хотя Тори неоднократно одергивала его. Ошун — богиня любви, нежная и ласковая, когда ее не трогают, объяснила Тори. Но как только ее обидят, она становится одной из самых безжалостных и беспощадных богов Вуду.
Кэл продолжал наблюдать, стараясь оставаться незамеченным, за продвижением одержимого мужчины по комнате. Многие гости дарили ему маленькие подарки — цветок с лацкана пиджака или даже какую-нибудь драгоценность.
— Это обязательно, — сказала Тори, — если бог выражает свое восхищение каким-нибудь украшением. Но, разумеется, все эти подарки будут возвращены, когда Ориша покинет тело мужчины.
В конце концов Оскар и омо-ориша переместились в угол комнаты неподалеку от места, где стояли Кэл и Тори. Кэл почувствовал растущую тревогу как предвестник столкновения. Тревогу не от страха, а от желания разоблачить обман дантиста, попытаться справиться с этой задачей. Если есть какая-нибудь надежда освободить Тори от этого нелепого идолопоклонства, — а может быть, и его самого, — то случай предоставляется здесь; надо лишь доказать, что это представление не что иное, как обман. Возможно, честный обман, обман, при котором разум сыграл с ними злую шутку, но тем не менее это обман.
Омо-ориша приблизился к Кэлу и Тори, а затем остановился. Стоя у стены вместе со своим другом, Шэрон Лейн смотрела на него. Омо-ориша медленно повернулся к ней, а затем направился в ее сторону. Она судорожно вздохнула от напряжения, и ее друг успокаивающе обнял ее за плечи.
— Ты великолепна, — сказал омо-ориша холодным вкрадчивым голосом. — Нет ничего, что доставляет Ошун большее удовольствие, чем смотреть на красивых женщин. Поскольку я — богиня любви, а ты — вдохновение для всех любовников.
В комнате наступила тишина. Все повернулись и стали наблюдать.
— Спасибо, — дрожащим голосом ответила Шэрон Лейн. Вся выдержка и изящество, которым обладала преуспевающая манекенщица, покинули ее. Подобно неуклюжей девочке-подростку, она стояла, скрестив ноги.
Пробравшись к ней поближе, омо-ориша вытянул руку и коснулся ее блузки из воздушного шелка с глубоким вырезом и застежкой спереди.
— Твой наряд тоже прекрасен, птичка, — сказал одержимый дантист; тон его голоса становился более мягким и соблазнительным. Он слегка пробежал кончиками пальцев вверх и вниз по пуговицам блузки, затем
Шэрон Лейн бросила взгляд в сторону своего друга, прося о помощи. Он нахмурился и слегка покачал головой, как бы призывая ее сохранять спокойствие и предостерегая от резкой реакции.
— Как ты думаешь, она мне пойдет? — спросил омо-ориша застенчивым голосом.
Шэрон Лейн колебалась.
— Тебе кажется, что нет? Не так ли? — Теперь голос был по-детски вкрадчивым, — Она такая очаровательная. Я бы хотела ее иметь.
Друг Шэрон слегка подтолкнул ее локтем, но она уставилась на одержимого дантиста, не шелохнувшись и не в силах произнести хоть слово.
Наконец ее друг заговорил вместо нее:
— Ты дала нам все, что у нас есть, Ошун, Все, что мы можем дать тебе в ответ, мы дадим с удовольствием. — Он снова слегка подтолкнул Шэрон локтем. Она по-прежнему не двигалась. — Давай, куколка, — с беспокойством прошептал он, — сделай это!
Шэрон Лейн повернулась к своему другу.
— Что сделать? — спросила она. — Снять блузку? Джонни, у меня ничего под ней нет. Я ношу ее на голое тело.
Ее друг посмотрел на Оскара, который стоял позади омо-ориши.
— Послушай, не может же она…
— Ты раньше бывал с нами, Джон, — ответил Оскар, — ты знаешь обычай.
— Дорогая, — тихо сказал Шэрон Лейн ее друг, — ты должна это сделать. Желтый — это любимый цвет Ошун. И это часть…
— Чушь! — взорвалась манекенщица. — Я этого не сделаю!
Омо-ориша холодно рассмеялся.
— Моя птичка не может сорвать свои перышки? Она отказала мне…
— Нет-нет! — быстро сказал ее друг, затем схватил ее за блузку и начал расстегивать пуговицы.
— Пошел ты знаешь куда, Джонни! — сказала манекенщица и оттолкнула его руку.
Но ее друг еще грубее схватил ее.
— Черт возьми, Шэр, ну подумаешь, проблема! О Боже, ты же позировала на прошлой неделе с обнаженной грудью для Авендон. Это просто…
— Меня тошнит от этого! — вырываясь, вскрикнула она. — От всей этой ерунды! Боже мой, Джонни, ты не говорил, что здесь будет такое. Ты сказал, что это поможет тебе. — Она повернулась к омо-орише. — Нет, идиоты! Будь я проклята, если понимаю, почему я должна раздеться, чтобы этот дурак мог порезвиться!
Ее друг, который вначале пытался ее удержать, теперь отпустил ее и отошел в сторонку, держа свои ладони так, словно отражал какой-то смертоносный луч, который она излучала.
Шэрон Лейн в замешательстве уставилась на него, затем посмотрела вокруг и увидела омо-оришу. Человек-бог стоял неподвижно, как статуя, и одной рукой указывал на нее. Его лицо являло собой ужасную маску ярости.
— Ладно, — хрипло сказала она слабеющим голосом. — Извините меня. Я не должна была говорить…