Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

Харт Бэзил Лиддел

Глава 12

ПОСЛЕ ЗАМЫ

Полнота победы не оставила цели для стратегического преследования, но Сципион не мешкая приступил к моральной эксплуатации своей победы. «Заключив, что он должен привести к Карфагену все, что могло бы усилить уже царивший в городе ужас… он приказал Гнею Октавию вести туда легионы по суше, а сам, присоединив к своему флоту свежий флст, приведенный Лентулом, отплыл из Утики, направляясь к гавани Карфагена» (Ливий). Немедленное движение достигло своей цели — бескровной капитуляции, увенчав восьмилетнее соблюдение закона экономии сил возможностью избежать дорогостоящей осады.

Вблизи Карфагена его встретил корабль, увешанный оливковыми ветвями и другими символами мира и покорности. «На нем было десять депутатов, важнейших в государстве людей, которым, когда они подошли к кораблю полководца, протягивая знаки покорности и умоляя Сципиона о защите и снисхождении, он ответил только, что они должны

явиться в Тунис, куда он переносит свой лагерь. Взглянув на Карфаген. — не с целью познакомиться с ним, но чтобы обескуражить врага, — он вернулся в Тунис, вызвав туда и Октавия» (Ливий). Армия на своем пути получила весть, что Вермина, сын Сифака, идет на помощь Карфагену с большими силами. Но Октавий, заняв часть пехоты и всю конницу, встретил их на марше и отбросил с тяжелыми для них потерями. Его конница блокировала все пути к бегству.

Как только был разбит лагерь в Тунисе, тридцать послов прибыли из Карфагена. Чтобы усилить их страх, их сутки продержали без ответа. Этой новой аудитории Сципион на следующий день объявил, что римляне не видят причин для снисхождения, не только потому, что карфагеняне начали войну, но и ввиду недавнего предательства, нарушившего письменное соглашение, которое они поклялись соблюдать.

«Но ради себя самих и в рассуждении военной фортуны и общей связи между людьми мы решили быть милосердными и великодушными. Это будет очевидно также и вам, если вы оцените положение правильно. Ибо вы не должны считать странным, если мы наложим на вас тяжелые обязательства, или потребуем от вас жертв, но скорее должны удивляться, если мы окажем вам милости, ибо Фортуна, из-за вашего собственного дурного поведения, лишила вас какого-либо права на жалость или прощение и отдала вас в руки врагов ваших».

Затем он объявил сперва о милостях, а затем об условиях мира. С этого дня римляне должны воздерживаться от грабежей и опустошений; карфагеняне сохранят свои собственные законы и обычаи и не получат гарнизона; Карфагену будет возвращена территория Африки, которой он владел перед войной; он сохранит все свои стада, отары, рабов и другую собственность. Среди условий были возмещение римлянам ущерба, нанесенного во время перемирия; возвращение захваченных транспортов и грузов; передача всех пленников и дезертиров. Карфагеняне должны были выдать все военные корабли, кроме десяти трирем, а также всех слонов, и не дрессировать их впредь — Сципион, очевидно, уважал слонов больше, чем некоторые современные военные историки. Карфагеняне обязываются не воевать ни с одним народом за пределами Африки и ни с одним народом Африки без консультации с Римом. Они должны будут вернуть Масиниссе, в границах, которые будут установлены, всю территорию и собственность, что принадлежали ему или его предшественникам. Карфагеняне три месяца должны снабжать римскую армию достаточным количеством зерна и платить войскам, пока миссия мира не вернется из Рима. Они должны выплатить контрибуцию в 10 тыс. талантов серебром равными ежегодными платежами на протяжении пятидесяти лет. Наконец, в обеспечение они должны выдать сто заложников, которых Сципион сам выберет среди молодых людей от четырнадцати до тридцати лет. Возвращение транспортов было немедленным условием, «иначе они не получат ни перемирия, ни какой-либо надежды на мир».

202 г. до н. э. — 1919 г. н. э.! Какая умеренность по сравнению с условиями Версальского мира! Там была поистине великая стратегия, целью которой был лучший мир — мир в условиях безопасности и процветания. Здесь были посеяны семена мщения. Необходимые гарантии безопасности были получены через выдачу военного флота, заложников и размещением вблизи ворот Карфагена сильного и верного сторожевого пса в лице Масиниссы. Но гарантии минимально дорого обошлись победителю в затратах и побежденному в страданиях. Эта дешево купленная безопасность вымостила путь к будущему процветанию Рима — и в то же время сделала возможным и справедливым восстановление карфагенского процветания.

Оправдание великодушной и дальновидной умеренности Сципиона заключается в пятидесяти годах мира, ничем не запятнанного с карфагенской стороны, которые последовали за битвой при Заме. И если бы римские политики были столь же мудрыми и бесстрастными, как Сципион, этот мир, несомненно, продолжался бы, Карфаген оставался бы мирным и процветающим сателлитом Рима, а бессмертная фраза «Delenda est Carthago» не превратилась бы в ужасный факт, но осталась бы любимым коньком престарелого маразматика, шуткой, которую бы вскоре забыли. Более того, если бы выполнение условий договора оставили под надзором Сципиона, не было бы их злостного искажения и горьких жалоб — но не более того — со стороны страдавшего Карфагена. Но, даже несмотря на постоянные мелкие придирки, Карфаген вновь стал столь же процветающим и многолюдным, как на вершине своей мощи, и только умышленной и возмутительной провокацией — приказом гражданам разрушить собственный город — можно было довести терпеливых торговцев до восстания, которое и дало желанный предлог для их уничтожения.

Следует

добавить, что умеренность Сципиона вызвала ответную реакцию Ганнибала, и подлинный мир, предложенный первым, честно поддерживался вторым, пока неумолимая ненависть римского сената не изгнала его из страны, мирное процветание которой он восстанавливал. Не последний раз в истории предвидение и гуманность двух великих соперников-полководцев подавала блистательный пример подлинной политики мстительным и узколобым политиканам. И все же за свою конструктивную мудрость Ганнибал заплатил ссылкой и вынужденным самоубийством, а Сципион окончил свои дни в добровольном изгнании из государства, которое надолго осталось без кормчего. Завистливые и узколобые противники в сенате не могли отказать в ратификации условий договора, ввиду влияния Сципиона в народе и поскольку в тот момент слишком остро переживали облегчение после долгой и мучительной борьбы. Но по мере того, как память об опасности и о том, как ее едва удалось избежать, тускнела, ненависть оживала, и они не смогли простить «человека, который счел ниже своего достоинства жестокое наказание преступников, заставивших Рим дрожать».

Когда Сципион объявил условия мира карфагенским послам, те сразу же доставили их в свой сенат. Умеренность не пробудила мгновенного отзвука в собрании, которое одновременно оказалось «нерасположенным к миру и неготовым к войне». Один из сенаторов вознамерился отвергнуть условия мира и уже начал свою речь, когда Ганнибал вышел вперед и стащил его с трибуны. Другие члены сената разгневались при таком нарушении сенаторского достоинства. В ответ Ганнибал поднялся снова и, признав, что был груб, попросил прощения за свое «непарламентское» поведение, заявив, что, как известно, он покинул город в девятилетнем возрасте и вернулся после тридцати шести лет отсутствия, во время которого он был занят «более практическими дебатами». Он просил их вспомнить зато о его патриотизме, ибо из-за него он погрешил против сенатских правил. «Мне кажется удивительным и совершенно непостижимым, что любой гражданин Карфагена, сознающий замыслы, которые мы, каждый в отдельности и все вместе, лелеяли против Рима, не благословляет свои звезды, что теперь, в руках римлян, он получил такие снисходительные условия. Если бы вас спросили всего несколько дней назад, чего вы ожидали для своей страны в случае римской победы, вы не посмели бы даже высказать вслух свои страхи, таких ужасных бедствий вы ожидали. И теперь я прошу вас не оспаривать вопрос, но согласиться единодушно на условия мира и всем молить богов, чтобы римский народ ратифицировал договор». [6] Такое мощное дуновение здравого смысла сдуло у сенаторов пыль с ушей и прочистило мозги, так что они проголосовали за принятие условий договора, и сенат сразу же направил послов с соответствующими инструкциями.

6

Хотя перед нами римская версия Ганнибаловой речи, его слова оправданы условиями мира, и маловероятно, что ему приписали пацифистские настроения.

Они столкнулись с некоторыми трудностями при выполнении предварительных условий перемирия, поскольку, хотя они смогли найти транспорты, они не могли вернуть их груз, так как много зерна и припасов оставалось еще в руках непримиримых. Послы были вынуждены просить Сципиона принять денежную компенсацию и, поскольку он не видел к тому препятствий, было согласовано и установлено трехмесячное перемирие.

Послы, направленные в Рим, были избраны из первых людей в государстве — ибо римляне уже ворчали, что прежнему посольству недоставало почтенного возраста и авторитета, — и римскому сенату польстили, включив Гасдрубала Геда, последовательного сторонника мира и давнего противника партии Баркидов. Хорошее впечатление он, как оратор, подкрепил речью, которая тонко льстила бесстрастным судьям и, тактично признавая вину, затушевывала ее тяжесть.

Большинство в сенате явно склонялось к миру, но Лентул, который наследовал консульство Клавдия и его жажду дешевой славы, опротестовал решение сената, собирая голоса, готовые назначить Африку его провинцией, и надеясь, что, если ему удастся раздуть гаснущие угли войны, он сможет удовлетворить свои амбиции. Однако его надежды быстро рассеялись, ибо, когда вопрос был поставлен перед народным собранием, оно единодушно проголосовало за то, чтобы сенат заключил мир, чтобы Сципиона наделили полномочиями подписать его и чтобы он один привел армию домой. Сенат с этим согласился, и по возвращении карфагенских послов был заключен мир на условиях, предложенных Сципионом. Условия выполнялись пунктуально: Сципион приказал вывести карфагенские военные суда, числом пятьсот, в открытое море и сжег их на погребальном костре карфагенского владычества.