Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша
Шрифт:
От старого замечательный деятель хотел бы оставить не только элегию "чередующихся смен радости и печали", но и приживала, который таскает за ним "шляпу и трость", которому можно кричать "дурак", "подлец", "гадина" и "пошел вон". В 1927 году директор треста пищевой промышленности только один раз бил по щекам бедного поэта, а в 1934 году богатый и знатный герой все время "гневается", "хватается за бутылку", "кидает... бутылкой".
Юрия Олешу уже не очень интересует молодой
Апологией увенчанного, чтимого, чванного героя стало произведение Юрия Олеши.
Этот герой - "великий ум", как он именуется в "Строгом юноше",- в других художествен-ных,или не очень художественных, или вовсе не художественных произведениях изумительных и ослепительных 30-х годов и последующих освежающих десятилетий представлялся то в образе рулевого, то в образе зодчего.
Юрий Олеша пошел дальше: он представил его в образе хирурга.
Писатель в своем воображении дорисовал образ.
Запах крови исходит от страниц киносценария "Строгий юноша" Юрия Олеши.
Этому дорисованному образу отдалась великая литература.
Одновременно с нею отдались также: скульптура, архитектура, культура и карикатура.
Кроме того отдались: живопись, музыка, театр всех жанров, история и историография, философия и историософия, геология и минералогия, археология и ихтиология, а также общественная мысль, цивилизация, рационализация, электрификация и демократизация целой эпохи.
А молодой рабочий, перевыполняющий норму по качеству, номенклатуре и физкультуре, заявляет:
"Равенства нет и не может быть. Само понятие соревнования уничтожает понятие равенства. Равенство есть неподвижность..."
По необразованности (Гриша Фокин не учился в Ришельевской гимназии) он немножко спутал. Гриша Фокин спутал интеллектуальное и нравственное неравенство с социальным. Гришанька считает, что это все одно. От его деклараций на социологические темы пронзительно пахнет продуктами распада замученных постоянным перевоспитанием мечущихся интеллигентов, приживалов, вассалов и раздватрисов. Замученный постоянно перевоспитывающимся автором, несчастный человек произносит церковным голосом: "Отдавай дань восхищения высоким умам..." После этого становится совершенно очевидным, что произошла подмена. На этот раз социология подменяется тяжелым вздохом. Спор начался о власти человека над человеком, а кончился тем, что на земле всегда будут умные и дураки.
Подмена социального конфликта пустяком не снимает ощущения разбитости, побежденности, обреченности героя.
Снова разрешение конфликта мнимо: писатель получил не то, что хотел, не то, что ему было нужно. Он хотел разрешить социальный конфликт, а разрешил любовный.
Но это недоразумение было задумано. Олеша оказался вынужденным пойти на недоразумение. Ему больше ничего не оставалось, потому что в 1934 году, когда уже было объявлено, что общество "...вскоре будет бесклассовым...", не мог же он в самом деле в своем произведении устраивать
А мир по-прежнему был поделен на победителей и побежденных, на имеющих власть и лишенных ее.
Каждое произведение Юрия Олеши пересекает забор.
По одну сторону забора располагаются процветающие победители, по другую - жмутся прозябающие побежденные. (Побежденные у Олеши это не те, кого победили в борьбе, а те, кто от усталости, обреченности, лени, пьянства и отношения к ним автора позволяют делать с собой все что угодно.)
Социология забора подчеркивается автором недвусмысленно.
Забору в произведениях Юрия Олеши придается решающее значение.
В "Зависти" он возводится на странице, где происходит решивший все в судьбах героев конфликт.
"Я бросился к калитке, к выходу на поле. Но меня задержали. Военный сказал "нельзя" и положил руку на верхнее ребро калитки...
Нечто более значительное, чем просто желание видеть все вблизи, заставило меня полезть на стену. Я вдруг ясно осознал свою непринадлежность к тем, которых созвали ради большого и важного дела, полную ненужность моего присутствия среди них, оторванность от всего большого, что делали эти люди, - здесь ли на поле, или где-нибудь в других местах.
– Товарищ, я не простой гражданин, - заволновался я (лучшей фразы для упорядочения мешанины, происшедшей в моих мыслях, я не мог бы придумать). Что я вам? Обыватель? Будьте добры пропустить. Я оттуда...
– Вы не оттуда..."
Вот, что такое забор в творчестве Юрия Олеши.
Такой забор стоит во всех произведениях писателя.
"...стена..."
"...барьер..."
"...за барьером..."
"...в ту недостижимую сторону..."
В той недостижимой стороне, по ту сторону стены процветающие победители, по эту сторону - прозябающие побежденные.
Прозябающего побежденного к процветающим победителям не пускают.
Такая ситуация в классовом государстве более или менее естественна, и побежденные могут обижаться, негодовать и бороться, но удивляться тут нечему. Произошла замена одной власти другой, и победители вытолкали побежденных.
Проходит семь лет, и в другом произведении снова строится забор, и этот забор еще выше, чем был раньше. Высокая каменная ограда вырастает в произведении Юрия Олеши.
В той недостижимой стороне, по ту сторону высокой каменной ограды живут процветающие побежденные, по эту сторону - прозябающие победители.
Процветающий побежденный так разговаривает с прозябающим победителем:
" - Ну? Почему же вы опустили голову? Хочется на вечер?... Но у вас и фрака нет. У вас есть фрак? Нету?... Прощайте, серенький... Живите своей серенькой жизнью... Чужая ограда".
"Ограда".
"За оградой..."
"Чужая ограда".