Сдайся мне

Росс Софи

— Зефирка? — усмехается какой-то парень из-за барной стойки, когда я вхожу внутрь.

— Диана, — поправляю его. — Здравствуйте. Я за своим…знакомым.

— Так вон он, — бармен кивает головой на диванчик у стены. — На себе потащишь?

Упс. А вот это-то я и не учла. При всем желании я не смогу поднять Мирона. Если до такси его донесет этот парень, то как я потащу предателя в его квартиру? Вариант бросить его здесь играет новыми красками.

— Понятно, — хмыкает звонивший мне. — За небольшое вознаграждение я тебе помогу. Пять тысяч, и

сделаю все в лучшем виде.

— Но у меня нет столько с собой…

— Зато у парня твоего есть. Судя по марке виски, которое он тут пил.

— Хорошо. Где его кошелек?

— Понятия не имею, он телефоном расплачивался. Обгоняя твои мысли, нет, я по его приложениям не лазил и деньги себе не переводил. Все-таки капля честности и совести во мне есть, к сожалению. Да и это можно будет легко доказать потом.

— Я согласна на пять тысяч.

— Ну еще бы.

В машине я постоянно отодвигаюсь на заднем сиденье от Мирона, потому что с каждым поворотом он все сильнее заваливается набок. В итоге я оказываюсь прижатой к двери, а голова предателя лежит у меня на коленях.

Как вообще можно было так напиться? Хоть бы место получше выбрал…

— Куда сгружать? — спрашивает меня Никита, как он ранее представился, когда мы поднимаемся в квартиру Вертинского.

— На диван, если можно.

— На коврике его не хочешь бросить в качестве наказания?

Ник хмыкает, когда я отрицательно мотаю головой, и дотаскивает Мирона до дивана в гостиной. С оплатой его услуг мы разобрались еще в баре, так что у парня нет никаких причин задерживаться. Он салютует мне на прощание и выходит из квартиры, прикрыв за собой дверь.

Простояв примерно минуту на одном месте, я тоже хочу уйти, но предатель внезапно приходит в себя. Кашлем он прочищает горло, принимает сидячее положение, зацепившись рукой за спинку дивана и подтянув себя.

— Черт… — Мирон растерянно оглядывается по сторонам, так и не заметив меня.

— Ты у себя в квартире.

От моего голоса он дергается. Трет глаза и находит меня взглядом.

— Это сон?

— Да, это твое подсознание, — я специально говорю громко, потому что знаю, что голова у предателя сейчас раскалывается. По-другому и быть не может.

— Вообще не удивительно, Динь. Ты постоянно у меня в голове, — невесело усмехается Мирон и откидывается назад.

Он что, правда поверил моим словам?

То есть Мирон думает, что я — иллюзия из его мыслей?

— Блять, хреново-то как…

— А нечего было столько пить, — язвительно замечаю, наблюдая, как он снова морщится.

— Покопайся еще в моем подсознании, фея. Если ты ненастоящая, должна знать, почему я так нажрался.

— Почему? — быстро выпаливаю, вцепившись пальцами в дверной косяк.

— Диан? — предатель распахивает глаза.

Я жалею о том, что не ушла раньше. Разглядывая Мирона, сидящего натом самомдиване, я словно оживляю в памяти картинки своего первого раза. Картинки, которые кислотой хочется выжечь изнутри.

Подойдя

к окну, я открываю его настежь, чтобы глотнуть свежего воздуха. Мне еще в лифте ехать несколько этажей, не хотелось бы упасть в обморок от подступившей к горлу горечи прямо там.

За моей спиной раздаются шаги, и я вся сжимаюсь. Повернуться не решаюсь, потому что если вдруг Мирон решит приблизиться ко мне сейчас — лучше уж в окно. Но он всего лишь скрывается в ванной.

Проходит минут пять, прежде чем он выходит из нее. С мокрыми волосами и частью футболки сверху где-то по грудь. Его губы практически синие, сам он дрожит и морщится, проводя ладонью по голове, чтобы капли воды не заливали лицо, а скатывались на спину по затылку.

— Так как ты здесь оказалась? Ну, и я заодно.

— Мне позвонил бармен из той помойки, где ты пил. Выбрал последний набранный номер.

— И ты сразу приехала? — улыбается предатель, разглядывая меня.

— Не сразу. Я долго думала, перед тем как это сделать. Очень хотелось бросить тебя там, но потом я нашла на карте это место и почитала отзывы. Каждый второй писал, что больше ни за что в жизни туда не сунется. Мне стало жалко тебя.

— Жалко, значит, — как-то многозначительно повторяет Мирон. — Даже после того, что я с тобой сделал?

— Мне пора.

Я пытаюсь добраться до выхода, но Мирон перекрывает мне путь собой. Его ладонь мягко обвивается вокруг моего запястья, он останавливает меня таким способом, в этот раз контролируя свою силу. Если я дерну рукой, уверена, он разожмет пальцы.

— Поговори со мной, Динь-Динь. Выскажись, наори, ударь в конце концов, — подушечками пальцев он поглаживает кожу.

— А что это изменит? — с напускным равнодушием спрашиваю я. — Подсказка — абсолютно ничего. Время назад не отмотать.

— Разочаровалась во мне навсегда?

— Да.

— Врешь ведь, Диан.

Захлебываясь воздухом, я отшатываюсь, когда губы Мирона приближаются к моим. Заношу руку, чтобы влепить предателю пощечину, но почему-то не могу ударить его. Мышцы каменеют в паре сантиметров от его щеки, и удара не происходит.

— Что останавливает? — накрыв своей ладонью мою с тыльной стороны, Мирон сам прижимается щекой к ней.

— Слишком много чести.

— Язвить научилась. У тебя неплохо получается, зефирка.

Отпустив руку, Мирон сбоку обходит меня и закрывает окно, о котором я совсем забыла. У него вся футболка на спине вымокла, и от каждого соприкосновения с тканью предателя потряхивает. Наверное, в ванной он окатил себя ледяной водой, чтобы хоть немного прояснить сознание. Иначе так бы и дальше думал, что я всего лишь призрак его алкогольных галлюцинаций.

— Останешься здесь? Я не трону тебя, Динь-Динь, слово скаута.

— Ты никогда не был скаутом.

— Пожалуйста.

В одном этом слове так много боли… Каждая буква пропитана отголосками чего-то темного и ядовитого. Что-то незримое подталкивает меня сделать шаг навстречу продрогшему предателю.