Сдаю комнату в коммунальной квартире
Шрифт:
— Вы опоздали, Мария Александровна, — фыркнул Максимилиан и погладил подкравшуюся кошку. — Простите, но храм я уже осквернил. Пока вы отдыхали.
— А куда вы сейчас шли? — насторожилась я.
— Вам-то какое дело? Я за себя постоять могу, как вы могли заметить. С кем надо — договорюсь. А с кем не могу договориться…
— Что вы сделали со сторожем? — взвизгнула я. — Признавайтесь! С этим дедом старой закалки невозможно договориться!
— Банально напоил! — огрызнулся Максимилиан. — Это один из самых простых способов
— Хочу.
— Замечательно! — расцвел он. — Я стал бояться, что вы и впрямь тут до утра просидите. Запах, знаете ли…
Он галантно помог мне выбраться из-за баков. Цепляясь за его рукав, я добрела до ворот школы искусств. Пережитое потрясение дало о себе знать — ноги были ватными и плохо повиновались. Максимилиан отпер сначала калитку, потом дверь. Дотащил до учительской и предложил:
— Любуйтесь.
В учительской витал характерный запах, тут же напомнивший о громиле, хватавшем меня за руку. Я мельком покосилась на посапывавшего старичка и простонала:
— Я хочу домой.
— Наконец-то! — похвалил меня Максимилиан. — Нагулялись, Мария Александровна?
Надо было ответить ему что-нибудь саркастическое, но у меня уже не было сил. Покидая школу, наглец проявил неожиданный интерес к вазе с парафиновыми фруктами. Долго расспрашивал меня о муляжах и украл грушу, положив ее в карман. Я попыталась протестовать, но это было бесполезно. Не отнимать же мне у него грушу? А уговоры на нахала не подействовали.
Домой мы возвращались мимо памятного мне места драки. На асфальте никого не было, и я поежилась при мысли о полицейской облаве.
— Кстати, — пробурчал Максимилиан. — Я шел проверить, сработал ли манок.
— Что? — переспросила я.
— Ничего, — неожиданно холодно сказал он. — Зачем вопросы задаете, если ответы не слушаете?
Я слабо пожала плечами. В молчании мы добрались до калитки. Максимилиан вытащил из кармана грушу и подкидывал ее с задумчивым видом.
В кухне хозяйничала Розочка в застиранном байковом халате. Она поставила чайник на плиту и пробормотала:
— Ты гулял, да? Ой, какая груша!
— Это брату! — сообщил Максимилиан.
— Да… ты же о нем так заботишься, — закивала Розочка. — Мы с тобой так похожи. Думаем о родственниках. Я тоже без мамы — никуда.
Я невольно поморщилась. Еще бы — никуда. Мама и постирает и приготовит.
— Чай будешь? — спросила она, глядя на меня, как на пустое место.
— Завари, — кивнул Максимилиан.
— Только не вздумайте тащить эту драную кошку в мамину комнату! — прошипела я ему, прежде чем уйти. — Мне не нужны пересуды и стенания Амалии!
— Успокойтесь, — отмахнулся он. — Никого я в мамину комнату тащить не буду. Там все равно кровать неудобная.
От такого заявления я остолбенела.
— Макс, чай готов! — сообщила Розочка.
— Спокойной
И тут я догадалась, что так и не поблагодарила его за спасение. Дура! Идиотка! Если бы не он…
— Максимилиан! — негромко позвала я. — Простите… Я плохо соображаю! Я хочу сказать вам спасибо! Огромное спасибо. Просто я сразу как-то не подумала…
— Не стоит благодарности, — хмыкнул он. — Если надо — обращайтесь.
В душ я брела в растрепанных чувствах, поневоле прислушиваясь к звукам из Розочкиной комнаты.
«Да что же это за человек такой, а? — взгрустнулось мне. — Вроде бы и делает только хорошее, но гадостей при этом непременно наговорит три вагона! Сразу поскандалить хочется. И эта его беспорядочная половая жизнь…»
Тут я вспомнила, что Максимилиан и не человек-то вовсе и запуталась в своих рассуждениях. А когда по дороге к себе увидела в дверную щель два рогатых силуэта, склонившихся над каюком, мысли заплелись в какой-то невероятный клубок. И я выкинула их из головы, решив предаться раздумьям под утренний кофе. Только бы не забыть еще раз поблагодарить Максимилиана, до того, как он наговорит мне очередную порцию гадостей!
Глава 7
Утром я вышла варить себе кофе и первым делом наткнулась на Максимилиана. Он стоял в коридоре и внимательно смотрел в приоткрытую дверь маминой комнаты. Я тоже осторожно заглянула внутрь. Ничего нового, Феликс возится с каюком, совмещая это с завтраком. Не теряя времени даром, я подступила к Максимилиану со словами благодарности. Слушал он меня невнимательно, не спуская глаз с брата. Слегка обидевшись, я вернулась к плите, и как раз вовремя. Еще миг и кофе бы потек на плиту. Я перелила кофе в кружку. Максимилиан забежал в кухню, дернул меня за рукав и восхищенно сообщил:
— Прикинь, он ее сметелил!
— Кого? — нахмурилась я.
— Ну, эту, как ее?.. Фрукт!
— Грушу? — ахнула я. — Вы с ума сошли, она же парафиновая! Ему надо срочно делать промывание желудка!
— Ничего с ним не будет! — отмахнулся Максимилиан и повысил голос. — Эй, Феликс! Груша как? Вкусная была?
— Не очень, — признался тот. — Суховатая.
Я в панике кинулась в комнату, бормоча «Боже мой, надо вызывать «Скорую», он умрет!». Максимилиан ловко меня перехватил и заговорщически пробормотал:
— Да переварит он ее, не бойся! Я ему когда-то давно тарелку опилок вместо овсяных хлопьев подсунул, а он молоком залил и слопал за милую душу.
— То опилки, а то — парафин! — взвыла я, трепыхаясь в его объятьях. — Он может умереть!
— Кто? — поинтересовались у меня за спиной. Я обернулась и увидела Игнатова. Взгляд у него был настолько неприятным, что я отступила от Макса на шаг и запахнула халат.
— Доброе утро! — весело поздоровался тот с Игнатовым. — Никто не умирает. Просто шутка.