Сделано из отходов
Шрифт:
– Восемь чего?
– Дня.
– А чего ты, Гринь, грубишь-то? Ну-ка стой.
Гришка остановился. Дыню он не боялся, его во дворе вообще никто серьезно не воспринимал.
– Ну?
Дыня был насколько глуп, настолько же и трусоват, хотя и имел комплекцию борова. Поэтому, увидев Гришкину невозмутимость, чуть сбавил обороты.
– Ты в армии служил?
– Служил.
– А гранаты у тебя случайно не осталось? Лишней?
Гришка сочувственно кивнул.
– О-о-о… Как же. Полрюкзака. Дома под диваном. Тебе какой
– Не, Гринь, в натуре, есть граната?
– Нету. Их бин кавалерист. Зачем тебе, Дыня, граната? Корюшку в Неве глушить?
– Ты тока, братан, никому. Боб придумал, как на «бобы"* подняться конкретно. Типа раз и все. Но граната нужна по жизни. Поезд рвануть. Прикинь! „Аврору“. Там одни богатей катаются. Поезд рванем на ходу, пока суматоха, „бобов“ и насшибаем. А все на чеченцев спишут. Терроризьм.
– А-а. – Гришка решил, что Дыня дурак не конченый и чувством юмора, пускай немного своеобразным, все же обладает. – Так зачем * «Бобы» (блат.) – деньги.
Обязательно граната, Дынь? Можно рельс сковырнуть.
– Пробовали, не получается, – простодушно ответил толстячок. – Первый раз кусок рельса подложили, второй – сковырнули. Не вышло ни фига. Замечают. А вот гранатой бы в самый раз. Верняк. Так есть у тебя граната? Можем купить в долг. После вернем.
– Не, Дынь, вчера последнюю продал, извини. А вот вертолет остался, на крыше стоит.
– А где взять, знаешь?
– В музее революции. Пятый зал, вторая витрина слева.
– А серьезно типа?
– Он шутит, – раздался за Гришкиной спиной голос Боба. – Иди, Гриш, домой, не слушай урода.
– Чего ты обзываешься?!
Боб, не реагируя на вопрос, взял приятеля под руку и потащил к выходу из арки, что-то прошептав ему на ухо и покрутив пальцем у виска.
Гришка немного постоял в арке, глядя вслед удаляющейся странной парочке. Потом, тоже покрутив пальцем у виска, он двинулся к своему подъезду. «Вагончик тронется, перрон останется…»
Холодильник встретил хозяина радостным треском. Хозяин погладил четвероногого друга по дверце и выдернул вилку из розетки.
Наташка жарила на кухне картошку. Алкоголик Обезжиренный курил в туалете. Жизнь продолжалась.
Гришка, ведомый жаждой общения и ароматом картошки, переместился на кухню.
– Сейчас Дыню встретил. – Он сел на табурет напротив Наташки. – Знаешь, чего затеял? Хочет пустить под откос поезд «Аврору», а после обобрать мертвых. Гранату ищет.
Наташка убавила огонь на плите и накрыла сковороду крышкой.
– Неплохая идея. Без комплексов. А зачем граната? Проще рельс сковырнуть.
– Говорит, пытались. Пару раз. Машинист, мол, замечает, тормозит.
Наташка села на второй табурет и уже без иронии спросила:
– Правда, что ли? Гришка пожал плечами.
– Сама ж Дыню знаешь. Чудак. Может, и правда. А может, врет. Скорее всего врет. Упади я, как он, в пять лет с березы, тоже самолеты да поезда минировал бы.
– Да, возможно.
– Нет пока.
– Не надоело?
– Надоело.
Он уставился в окно. Начался дождь. Наташка заметила на Гришкином лбу свежую ссадину.
– Опять избили?
– Это… нет. Прикладом. На джипе покатался.
– Каким еще прикладом, Гриш?
– Автоматным.
– Куда ты снова влетел? Рассказывай. Погоди-ка. Надо перекисью. Иначе заразу занесешь.
Наташка открыла стенной ящик с утварью, достала коробку-аптечку, нашла пузырек с перекисью водорода и обработала ссадину.
– Само бы зажило… – Гришка недовольно поморщился от прикосновения к ране.
– Ну, как тебя угораздило?
– Случайно. Был сегодня на рынке, приятеля одного искал, должок стрясти. Приятеля не нашел, выхожу с рынка и с Мишкой Фирсовым сталкиваюсь, помнишь его?
– Конечно. Из третьего дома.
– Он пару лет назад квартиру на Долгом купил, там сейчас живет. Бизнес крутит. Ларьки, жрачка. Джипом обзавелся, не новым, но смотрится ничего, ништяк. «Опель-франтера». Мишка тоже на рынок заходил, предложил на «тачке» подкинуть, в нашу сторону рулил. Я, конечно, не отказался, заодно решил насчет работенки удочку зашвырнуть. Вдруг перепадет чего.
Катим на «франтере», базарим, а Мишка на джипе товар перевозит. Сегодня пивко баночное вез, ящичков двадцать на заднем сиденье да в багажнике. Ну, короче, катим и катим, правил не нарушаем. Вдруг сирена сзади, менты на хвосте повисли, ОМОН вроде, в масках. Мишка прижался сразу, остановился, из «тачки» вышел, как просили. Меня за шкирятник, руки – на капот. Обшмонали. Я так из разговора понял, что где-то джип похожий дернули. Ну, Мишка документы показал, накладные всякие, придраться не к чему.
Ребята расстроились, говорят ему: «Братан, мы за тобой километра три гонимся, резину стираем казенную, бензин жжем, нервы тратим. Почему сразу-то не остановился, а? Не по закону это. Милицию не уважаешь, да?»
Мишка руками разводит: «Да что вы, мужики, натурально? Я сразу тормознул, как велели». – «Спорить будем, да?» – «Нет, нет. Я виноват». – «Еще бы, поэтому, братан, давай по понятиям. Коробочек пять отгрузи за моральный и материальный убыток».
Не поспоришь, когда вокруг кодла с автоматами да дубинками в придачу. «Берите, ребята. На здоровье».
Пять не пять, а перегрузили все десять. Мишка вздохнул, и дальше покатили. Через пять минут опять сирена. Достали, блин! «"Опель-франтера», немедленно остановитесь!» Глянули назад, уже другие гонятся. Миха психанул, сколько ж можно?! Ни одной коробки до ларька не довезет! Хрен вам, мусора, а не пиво. Как газанет! Куда там ихнему корыту до немецкого ведра.
Километров сто двадцать Миха зарядил. По рельсам, по ямам. К взлету готов! Я молитву читаю, глаза вылупил со страху. Черт с ним, с этим пивом. А Миха в баранку вцепился и на газ, и на газ…