Сделай это со мной снова
Шрифт:
Глава 39 - Терпеть пощёчины
Умываясь, нажимаю на громкую связь.
– Я тебя слушаю.
– Просмотрели камеры - лифты, лестницы. С крыши она не спускалась, - отчитывается Назар.
– Мия улетела с Даровичем, судя по всему. В это время только его вертушка забирала.
– Где была посадка?
– В "Новой Риге".
– Телефон мне его найди. Хочу поговорить.
– Ночь, Хан.
– Да мне до пиз...
– Хан!
– перебивает.
–
– Огнём?
– Ты вошёл в пике, в таком состоянии проблемы не решаются. В таком состоянии они только создаются.
Вытираю лицо.
– Может, всё же выдашь мне детали, чтобы я мог эффективно решать эту ситуацию?
– Я уже сказал. Она что-то вспомнила. Мы ссорились... Ее перекрыло. Меня перекрыло.
– Ты ее ударил?
– Конечно нет! Но я был груб. И, возможно, она ударилась, когда упала. Ещё - порезалась о разбитое стекло.
– Это все не то, Хан. Ты же понимаешь о чем я.
– Я же попросил ее просто посидеть пять минут, ебанный в рот!
– рявкаю, швыряя полотенце.
– Хан... Мия была напугана?
– Возможно. Да. Была.
– Женщины не ведут себя рационально, если их напугать. "Бей или беги", помнишь? Она побежала.
– Лучше бы била.
– Ты бьешь сильнее.
– Я не бил ее! Телефон Даровича мне...
– Я сам позвоню. Его охране.
Только они не скажут нихера. Моя охрана бы не сказала.
– Нет. Телефон мне. И купи у фейсов все маршруты тачек Даровича за последний час.
– Уже... Жду инфу.
Скидываю вызов.
Через пару минут приходит номер.
Засовывая сигарету в губы, набираю его.
Отвечает только со второго вызова.
– Владимир Иваныч... Доброй ночи. Арманов беспокоит.
– Доброй ночи, Алихан Русланович.
– Вы прихватили кое-что моё.
Как я буду ее выскребать у него, если он решит ее оставить? Это же война.
Гнев бьется пульсирующим комом в горле.
– В самом деле? Мне не показалось...
– И всё же. Предлагаю договориться мирно и не развязывать войну.
– Ух! Как радикально. Войну...
– задумчиво.
Сжимаю челюсти, играя желваками.
– Что ж Вы так неаккуратно, Алихан Русланович?..
– с едва скрываемой подъебкой.
– Кровь, ссадины...
Тебя, блять, не спросил!
– С ценными вещами нужно обращаться более трепетно. А я вижу, что ценность велика...
– Где она?
– Не знаю...
– равнодушно.
– Я ее в этот раз отпустил.
"В этот раз" - очень выразительно.
– Но мы подружились.
– Мило, - с угрозой выдавливаю из себя низким голосом.
– Милая, наивная, щедрая девочка, да. Я проникся.
В смысле?!
Тяжело дышу, пытаясь
– Это моя "милая, наивная, щедрая девочка", - повторяю его интонацию.
– Я бы очень расстроился, если бы ее кто-то обидел. Очень.
– Кто-то, кроме Вас?
– Ну вот видите, как хорошо мы друг друга понимаем, - практически не сдерживая яда, отвечаю на выпад.
– Надеюсь, у нас не возникнет споров?
– Только если судебных, - усмешка.
Всё, заебал ты!
– Мне прислать адвокатов?
За мной и киллера не заржавеет прислать, если ты ее обидел!
– Рано. Мы же ещё не воюем, верно?
– с усмешкой.
– Кто знает... Всех благ.
– И Вам, Алихан Русланович.
Задумчиво стучу перебором пальцами.
Что за хуйня?!
Срываю с плечиков рубашку, роняя ещё несколько вниз.
Застегиваюсь, слепо глядя в зеркало.
К концу понимаю, что сместил на одну пуговицу.
Замираю.
Сжимая рубашку, дергаю в разные стороны, наблюдая как словно пули отлетают пуговицы.
Беру ещё одну.
Телефон звонит.
– "На громкую"!
Колонка включает дозвон.
– Одна из тачек остановилась у салона Мии, - сообщает мне начальник охраны.
Не обманул. Отпустил.
– Ясно. Машину мне...
– Водителя?
– Нет. Поеду один.
– Но...
Скидываю вызов.
Забираю с тумбы четки.
Молча перебираю их пальцем, отправляя вниз, одну за другой.
Итак...
Я пытаюсь собрать в своей взорванной башне хоть какой-то конструктивный диалог с Мией.
Всплывают фрагменты сеансов психоанализа после смерти Лилии.
Психоаналитик помогал мне тогда разобрать это.
– Ни хрена не помню дельного.
Ну только что, пожалуй, мысль, что женщина не должна проживать негатив в одиночестве, как мужчина. Она должна выплеснуть его на того, кто его создал. Нельзя обрывать скандал. Иначе, ее эмоции уйдут на саморазрушение. Надо позволить ей все выплеснуть и уравновесится, находясь рядом.
Так, я же не против! Выплескивай, Мия! Готов стерпеть ещё пощечин... И оскорблений на твоём птичьем.
Но дело уже не в скандале, Хан.
Вопрос в том, что именно она вспомнила. И насколько реальность далека от созданной тобой картинки.
Я почти все рассказал ей как есть... Практически всё. Искажения крайне малы.
И тем не менее, я хочу оправдаться не за это, а именно за грубость.
У меня внутри горит от этого - "кровь, ссадины". Это вообще не моя история. Мне, сука, жаль!!
Чего тебе жаль?!
Её...
Я просто испугался за неё. Как я должен был себя вести?!