Сделай и живи спокойно 1
Шрифт:
Улучив минутку. А точнее пару секундочек. Когда в интенсивном допросе возникла небольшая пауза. Я прямо и со всем своим уважением, поинтересовался:
– Товарищи! А что собственно случилось?
Более дурацкого вопроса, я просто не успел придумать. Но, надо же как-то менять наш формат общения. Вот и брякнул, что первое пришло в голову.
Никто мне, конечно, ничего не объяснил. Скорее наоборот. Ссылаясь на показания, каких-то там свидетелей, меня обвинили в организации драки. И, по словам всех присутствующих, мне очень повезло, что это происходило в обеденный перерыв. Иначе - это была бы, совсем другая статья. В общем,
Вырваться, от этих монстров следственных действий, мне удалось минут через сорок. И то, благодаря нашему бригадиру Шкато. Который ворвался в прорабку и начал при всех, меня отчитывать. Типа, я специально скрываюсь вместо того, чтобы как все работать. Его, сначала, хотели выгнать. Даже пригрозили арестом и следствием. Потом, всё-таки решили посадить рядом со мной, раз уж он сам пришёл. Но, не тут-то было! Старого коммуниста тюрьмой и допросами не испугать! Не знаю откуда, он взял необходимые слова и чем, смог убедить милиционеров. Но, в конечном результате, всё поменялось кардинально. Меня стали склонять к тому, чтобы я написал заявление, о нападении. То есть, они хотели, чтобы я стал потерпевшим. Тьфу, блин. Слово какое-то, не очень хорошее. Отбрехались от такой, сомнительной чести вдвоём. Причём, милиция, в лице трёх представителей, настаивала на возбуждении дела. Иначе, зачем их вызвали - в конце-то концов?
На это, у нас с бригадиром, был универсальный ответ: “Кто вызвал, тот пусть и отвечает!” и никак иначе. Короче, после недолгого совещания, нас отпустили. Потому что, как там в поговорке “Нету тела - нету дела”, а у нас ещё лучше: нету заявления - идите на ху… художественную выставку! Мы его писать не будем!
И всё-таки один положительный момент в этом был! Я наконец-то немного разобрался в том, что это за МГБ такое? Когда мне стали предъявлять срыв сроков стройки. Тогда я, ни к селу ни к городу, за каким-то фигом произнёс: - «Если меня обвиняют, в чём-то политическом, то пусть этим делом занимается НКВД, а не РКМ». За что, вместо ответа, получил лёгкий подзатыльник от нашего бригадира. И конкретное, его же обещание милиционерам, разобраться со мной своими силами. А если надо, то и привлечь, к этому, несомненно полезному делу, всех комсомольцев нашей строительной организации. Потом, уже в коридоре, этот уважаемый человек, мне попенял:
– Что ж ты меня позоришь? Совсем, что ли обалдел? Нету НКВД и РКМ давно. Теперь это всё МГБ.
Пришлось как-то выкручиваться и говорить:
– Не забыл! А просто хотел напомнить в чём разница.
– Ага, блин!
– с какой-то тоской в голосе, тихо произнёс Шкато, - ты напомнил, а они запомнили кто это сказал. Вот, что мне теперь с тобой делать?
Пришлось, в стиле товарища Александра Родионовича Бородача, отвечать, опустив очи долу и грассируя, на французский манер:
– Понять и простить!
– Ну, вот и пиз… - Шкато резко прервался и почесав затылок, продолжил, - то есть быстро беги, к своей наставнице. И давайте там, заканчивайте уже с первыми рядами. Пока свободные люди есть, надо вам леса поставить. Иначе сами будете их ваять. Там ребята помогли немного. Кирпича натаскали и растворчика с цементом принесли. Все условия вам создали. Так что работайте и не на что не отвлекайтесь.
Пожав руку этого человека, я помчался к Маше. Мыслебурление и мыслеброжение только так можно назвать
Вроде недалеко идти. А так и не смог добраться. Некстати на меня накатил отходняк. Совершенно неожиданно почувствовал сильнейшую слабость. Ещё эта боль в голове, что стучала в виски и затылок, а рикошетом отражалась прямо в лоб. Пришлось тормознуть и проблеваться в тенёчке. Значит - точно сотрясение и вдобавок упадок сил. Ничего. Пару минут отдохну и всё будет в порядке. Мне бы аспиринчику шипучего. Враз полегчало бы.
– Что с тобой паря?
– чей-то голос отвлёк меня, от борьбы с тошнотой.
– Нормально всё, - в своей привычной манере, как можно бодрее ответил я, - перегрелся на солнышке.
– Что ж ты так?!
– произнёс стропаль, один из тех, кто работают внизу. Я наконец-то разобрался, кто со мной говорит, - надо в головном уборе ходить. Особенно в такую жару.
Вот ведь! Точно! Кепка! А я всё думал, чего мне не хватает? Начинаю вспоминать, где и когда, в последний раз, я её видел. Не вспоминается. Перед тем, как на меня напали, кепка точно была. Я её ещё поправил, когда соображал как поступить, увидев злобных чебурашек. А вот потом - не помню. Не до этого было.
Мысли, о головном уборе, немного отвлекли, что позволило встать в полный рост. Хоть голова по-прежнему болела, но приступов тошноты не было. Стропаль внимательно наблюдал за мной. Видя что мне полегчало, он протянул армейскую фляжку. Не кочевряжась, я взял и сделал пару глотков. А что? Нормальный квас. Домашний. Кислый, аж глаза прищурились.
– Ух!
– только и смог сказать я.
– А то!
– довольно осклабился стропальщик, - смотрю тебе полегчало, тогда беги куда шёл, тут может быть опасно; кран работает как никак.
Меня долго уговаривать не надо. Пошёл, всем своим видом показывая нормальное самочувствие. На самом деле, было тяжело. А может вернуться и попросить у прораба, какую-нибудь таблетку? Должна же быть у него аптечка, в конце концов. Или он вообще, ни ухом ни рылом, в технике безопасности на стройке и оказании первой медицинской помощи? Тогда я полон сочувствия к директору “Калужстроя”.
Размышляя, на эту тему, потихонечку добрёл до нужного подъезда. Поднялся наверх. Маша, как почувствовала, встречала меня, выглядывая из-за дверного проёма. А окончательно убедившись, что это я, расцвела своей неповторимой улыбкой. Эх! Как же она похожа на Макогонову. Но, не будем о этом.
Первое, что сделала Бартолье - затащила меня в коридор. Потом попыталась, пользуясь своим ростом, меня отшлёпать; пока никто не видит. Ага! Фиг там! Меня тут же скрутило в рвотных спазмах. Только метать уже нечем было. Так что, я исполнил, только, звуковую часть арии “рыголетто”. Маша зашлась в “охах” и “ахах”, а я продолжал сольную партию. На шум и непонятные звуки подтянулись девушки-штукатуры. Меня тут же, всеобщим решением, уложили на пол. Водрузили на голову мокрую тряпку. Стали впятером создавать сквозняк, размахивая всем, что попало под руки. Опять, из-за меня, мы ничего не успеем сделать. Но, как же я ошибался!