Сделай и живи спокойно 4
Шрифт:
Встал и попросил десять минут на перерыв. Думаю, что мне хватит этого времени, чтобы всё объяснить Сергею Вадимовичу и выработать правильную линию поведения. Так собственно и получилось. Когда, выйдя в коридор, я всё поведал Ерасылу и Крапивину, то реакция ребят была ожидаемая. Блеск в глазах Ерасыла и сжатые кулаки секретаря московского горкома это подтвердили. Комсомольцы готовы были покарать нечестных на руку граждан. Единственное, что спросил Крапивин: - "Как доказать, что этот человек вор?" и всё. Человечище! За таким можно спокойно и на фашистов в рукопашную пойти. Значит будет экспресс-расследование и я, даже, знаю как это устроить. На выработку плана потребовалось несколько минут. Самое сложное, как оказалось, это было удержать казаха от рукоприкладства и немедленного восстановления справедливости. Но - мы вдвоём справились. Пришлось
Вернулись в кабинет ректора. А там мне пришлось разыграть роль обиженного на весь мир непризнанного гения. Который не верит никому и всех вокруг подозревает в краже его идей. Прямо в лицо, всем этим умным людям, я заявил:
— То, что я изобрёл, находится перед вами на столе! Все могут потрогать и пощупать мои кирпичи. Документация по производству находится у нотариуса. Сюда я её принесу в последнюю очередь. Сначала нужно зарегистрировать в комитете по изобретениям. Но это ладно. Если надо, то я могу кое-что восстановить по памяти прямо сейчас. У меня встречное предложение к гражданину Колесникову. Пусть он предоставит хоть один кирпич сделанный по его технологии. Тогда все споры решатся сами собой.
На долгие полчаса, кабинет ректора опять превратился в дурдом. Все орали на меня, на Колесникова и на друг друга. Интересно было узнать, что я необразованный мальчишка, который лезет куда ему не следует, что по мне тюрьма плачет за присвоение чужих идей и многое чего ещё. Колесникову тоже досталось, но - там чуть-чуть по другому поводу. Крапивин и Ерасыл не просто так сидели и слушали. Они активно подключились к спору, только на моей стороне. Тут-то этому гражданину и прилетело со всех сторон. Ну, а что? За столом собрались умные люди и они привыкли доверять только фактам. Вот эти факты они и требовали предоставить. Даже предложили воспользоваться институтской лабораторией, чтобы далеко не ходить. Колесников дал обещание, что образцы кирпичей будут лежать на этом столе не позднее, чем через три дня. Угу, так я и поверил. Если этот гражданин будет использовать мою технологию, то кирпич должен, как минимум, двадцать восемь дней приобретать необходимую прочность. Опять-таки, есть вероятность, что они украли парочку штук моих, готовых. Но - это бабушка надвое сказала. Определить свой и чужой, я смогу с закрытыми глазами. В общем - замечательно всё прошло! Для меня. В итоге решили прекратить спор, до того момента как появятся доказательства. А мне только этого и хотелось, потому что, тут - каждый день на счету. Уф! Да-с...
Народ стал расходиться. Я тоже хотел покинуть кабинет, но - не получилось. Крапивин попросил меня остаться и поговорить с ректором Карпеченко. Конечно же с нами остался Ерасыл. Куда мы без него. Он единственный, кто принимал непосредственное участие в процессе изготовления кирпичей, по моему методу. Мест за столом оказалось неожиданно много. Садись куда хочешь. Но - вести разговор, имея перед собой, пять метров дистанции, как-то не очень комфортно. Поэтому я выбрал стул рядом с ректором. Надеюсь, что он нормально слышит и не придётся орать в полный голос. Фиг их знает. После сегодняшнего я уже ни в чём не уверен. В случае чего Сергей Вадимович и Ерасыл меня поддержат.
Вот теперь разговор пойдёт по настоящему.
Не забываем голосовать! Вам это не трудно, а автору приятно)))
Глава 7
Глава 7
Ночевать предстояло в квартире Сергея Вадимовича. Ночью такси по Москве если и ходят, то точно не в ту сторону. Да и вообще - где московский горком комсомола, а где строительный институт? Пешком замучаешься идти. Так что выбор был небольшой. Зато дом, где жил Крапивин, оказался в той же стороне куда направлялся ректор института. Так что всё сложилось. Да и Михаил Семёнович оказался нормальным человеком.
Нормальная квартира у Крапивина. Четыре комнаты и кухня, хоть танцы танцуй. И это не считая кладовки и ванной комнаты. Про туалет я скромно умолчу. Это в 1950 году. Почти в центре Москвы. Дела, блин.
Ужин... Хотя, какой нафиг ужин? Это: или очень ранний завтрак, или сильно послеполуночный перекус. На часах пол-третьего ночи, а мы хомячим на кухне, как не в себя. Всё, что было в подоконном холодильнике, из того что не надо разогревать, переместилось на стол, а потом в желудок... При этом мы старались производить как можно меньше шума. Слава богу, что никого из семьи Крапивина не разбудили. Смешно было, наверное, смотреть на нас, как мы на цыпочках перемещались из кухни в комнату. Как очень аккуратно, стараясь чего-нибудь не уронить и просто не шуметь, готовили спальные места. Умора - стопроцентная, если смотреть со стороны. Спать меня поместили в большую комнату, на диване. Ерасылу постелили тут же на полу. В общем - разместились как-то.
А вот сон не шёл. Столько переживаний, столько эмоций было выдано за этот вечер, что мозг продолжал перерабатывать информацию. Эпизоды нашего общения всплывали перед глазами...
Мы остались в кабинете вчетвером: Крапивин, Ерасыл, ректор Карпеченко и я. Разговор сразу пошёл о новой технологии по производству кирпича. То, что там наговорил этот хлыщ из комсомольской организации Всекопромсовета, никому не было интересно. Все ждали моих откровений. Ну - я и выдал.
Рассказал всё, кроме процентного состава смеси. Оставил на потом. Нечего, раньше времени, о самой секретной части технологии болтать. Вот попадём в комитет по изобретениям, тогда всё и поведаю.
Особенно возбудило ректора простота самого процесса. Он прямо душу из меня вытряс требуя мельчайших подробностей. Я только и успевал чертить один за другим - общий вид пресса и растворомешалки. Такой настрой этого человека нельзя было упускать. Пришлось подключить к беседе Ерасыла. Тот тоже не стал стесняться и, в самых ярких красках, расписал, как мы вдвоём, за небольшой отрезок времени, изготовили тысячу штук кирпича.
Потом, уже я, не упоминая важных мелочей и, конечно же, не дословно, вспомнил и озвучил текст маршрутной карты. Но - сразу же предупредил, что оригинал находится в чемодане и пока его рано доставать. Типа запечатан и опечатан, до поры до времени. Мне повезло, что у ректора нашлось много листов серой, писчей бумаги. На которой прекрасно рисовалось простым карандашом. В такой ситуации, можно легко обходиться без чертёжного инструмента. Нам ведь, не точность нужна, а суть.
Казалось бы, чего там рассказывать про процесс? Смешал, отмерил, спрессовал и дал время на схватывание - вот и всё. Но - это касается только нормального человека. Ректору этого было мало. Сразу видно, что человек занимает своё место - не просто так! Одного он от меня не смог добиться - показать оригинальные документы. Я упёрся, как копыто горного барана в скалу. Не буду показывать и всё.
Чай, сушки и даже баранки - всё это отвлекало, но - ненадолго. Вахтёр три раза приходил узнать, сколько ещё будет длиться заседание. Ему спать видите ли пора, а мы тут шумим. В какой-то момент разговор перешёл на проблемы с подачей заявления. Тут всё было не так просто. Сам комитет по изобретениям, сейчас, не существует как организация. Там разрабатывают порядок регистрации и все сопутствующие дальнейшие действия. Но - какие-то действия всё-таки происходят, только очень медленно и тяжело. Например, чтобы подать заявление частному лицу, придётся много и долго доказывать оригинальность изобретения. Гораздо легче и, почти всегда со стопроцентным результатом, принимают заявления от организаций, на базе которых было создано или разработано что-то новое. Поэтому Крапивин решил представить мою технологию под эгидой МИСИ. Чтобы избежать лишних вопросов и ускорить регистрацию - как-то так.
После всего услышанного, я задумался. С одной стороны - это был выход из положения, а с другой - это куча ненужных мне соавторов. Надо думать. Только ректор не дал собраться и всё обмозговать. Он снова начал уговаривать меня и приводить убойные доказательства своей правоты:
— Вилор, ты пойми! Я не претендую на соавторство и уж тем более, на авторство твоей разработки. Мы просто проведём по бумагам, что твои исследования проводились в нашей институтской лаборатории под моим непосредственным контролем.