Сделай последний шаг
Шрифт:
Я отвернулась и взялась за ручку двери в кладовую. В этот момент Бэбс наконец-то меня заметила.
— Эй, эта девчонка собирается воровать твои продукты, — громким шепотом сообщила она Рашу.
У меня вспыхнули щеки. Черт, почему я вдруг смутилась? Это было глупо. Бэбс пьяна вдребезги, кого волнует, что она там думает?
— Она здесь живет и может брать все, что захочет, — сказал Раш.
Я оглянулась. Раш не спускал с меня глаз.
— Она здесь живет? — удивилась Бэбс.
Раш ничего не ответил. Я решила, что эта свидетельница наутро ничего не вспомнит.
— Не верь ему. Я нежеланный
Я не стала ждать, что ответит на это Раш, и зашла в кладовую. Один-ноль в мою пользу.
Глава 11
Доев последний бутерброд с арахисовым маслом, я стряхнула крошки с колен и встала с кровати. Пора было заехать в магазин и пополнить свои запасы. Бутерброды с арахисовым маслом мне надоели.
У меня был выходной, и я не знала, чем заняться, просто лежала и думала о Раше и о том, как глупо повела себя накануне вечером. Что должен был сделать парень, чтобы доказать, что хочет быть просто другом? Раш не раз говорил, что ничего большего он не желает. Я должна была перестать вести себя так, чтобы он воспринимал меня иначе. Вечером я его провоцировала. Не надо было этого делать. Он не хотел целовать меня. Мне даже не верилось, что я его об этом просила.
Я открыла дверь и вышла из кухни. В нос ударил аппетитный запах жареного бекона. Если бы не Раш, который стоял у плиты в пижамных брюках, я бы полностью отдалась этому волшебному аромату. Но голая спина Раша отвлекла меня от мыслей о беконе.
Он посмотрел на меня через плечо и улыбнулся:
— Доброе утро. Как я понимаю, у тебя сегодня выходной.
Я кивнула и замерла на месте, гадая, что на такой вопрос ответил бы друг. Мне больше не хотелось нарушать наше соглашение. Я решила играть по его правилам. В любом случае жить у него осталось уже не так долго.
— Вкусно пахнет, — сказала я.
— Достань две тарелки. Я сделал убийственный бекон.
Я пожалела, что съела бутерброд с арахисовым маслом до того, как вошла в кухню.
— Спасибо, но я уже поела.
Раш опустил вилку и повернулся:
— Уже поела? Ты же только что встала.
— Я держу в комнате хлеб и арахисовое масло. Съела бутерброд, перед тем как выйти.
Раш нахмурился и внимательно на меня посмотрел:
— Почему ты держишь хлеб и масло в комнате?
Потому что не хочу, чтобы его бесконечные гости ели мои продукты. Я так подумала, но, конечно, не сказала, а произнесла совсем другое:
— Это не моя кухня. Все свои вещи я держу у себя в комнате.
Раш напрягся, а я не могла понять, что в моих словах его разозлило.
— Хочешь сказать, что когда ты в моем доме, то ешь только бутерброды с арахисовым маслом? Я правильно понял? Ты покупаешь хлеб и масло, держишь их в своей комнате, и это вся твоя еда?
Я кивнула в ответ. Что здесь такого?
Раш хлопнул ладонью по столешнице и снова повернулся к плите, пробурчав под нос какие-то проклятия.
— Иди собери свои вещи и переселяйся наверх. Выбери комнату слева по коридору. Любую, какая тебе больше понравится. Выброси свое чертово масло в помойку и ешь все, что тебе захочется в этой кухне.
Я не двигалась с места и пыталась понять, что в моем
— Блэр, если ты хочешь здесь остаться, прямо сейчас переселяй свою задницу наверх. Потом ты спустишься сюда и на моих глазах съешь что-нибудь из моего гребаного холодильника.
Раш разозлился. На меня?
— Почему я должна переселиться наверх? — осторожно спросила я.
Раш бросил последний кусок бекона на бумажное полотенце, выключил газ и только после этого повернулся ко мне:
— Потому что я так хочу. Это невыносимо: ложиться спать и думать, что ты ночуешь под лестницей. А теперь еще я буду представлять, как ты там ешь эти чертовы бутерброды с арахисовым маслом. Нет уж, хватит.
Что ж, получалось, что я ему в каком-то смысле небезразлична.
Спорить я не стала, просто пошла к себе в комнату и достала из-под кровати чемодан. Арахисовое масло было в чемодане. Я расстегнула молнию и вынула почти уже пустую банку с маслом и пакет с четырьмя кусками хлеба. Я должна была расстаться с этим богатством, перед тем как идти наверх выбирать себе комнату. Сердце громко стучало в груди. Эта комната была моим убежищем, здесь я могла побыть одна. С переселением наверх я лишалась уединения.
В кухне я положила хлеб и масло на столешницу и, не взглянув на Раша, пошла в коридор. Раш стоял возле барной стойки. Он так крепко вцепился в ее края, словно старался удержаться от того, чтобы что-нибудь не разбить. Может, он боролся с желанием снова отослать меня под лестницу? Я бы не стала возражать.
— Совсем не обязательно переселяться наверх. Мне нравится эта комната, — сказала я, чтобы Рашу было проще принять решение, но он еще сильнее вцепился в стойку.
— Ты имеешь полное право жить наверху. Тебе не место под лестницей. Тебе с самого начала там было не место.
Он хотел, чтобы я переселилась наверх. Я просто не могла понять эту внезапную перемену в его отношении ко мне.
— Ты хоть скажешь, какую комнату я могу занять? Не думаю, что вправе выбирать. Это же не мой дом.
Раш наконец отпустил стойку и посмотрел мне в глаза.
— Все комнаты слева — для гостей, — произнес он. — Их там три. Думаю, тебе понравится вид из последней. Там окна выходят на океан. Средняя комната выдержана в розовых и белых тонах. Она напоминает о тебе. В общем, выбирай, какая понравится. Когда выберешь, спускайся сюда и, сделай одолжение, поешь что-нибудь.
Он снова хотел заставить меня поесть.
— Но я не голодна. Я только что поела…
— Если ты еще раз скажешь, что ела это проклятое масло, я разобью банку об стену. — Раш замолчал и сделал глубокий вдох. — Пожалуйста, Блэр, прошу, приходи и поешь что-нибудь. Ради меня.
Как будто в мире была женщина, которая могла бы ему отказать. Я кивнула и пошла к лестнице. Надо было выбрать себе новую комнату.
Первая комната мне не понравилась. Темные тона и вид на парадный двор. К тому же она была у самой лестницы и шум вечеринок неизбежно в нее проникал. В следующей комнате стояла кровать королевских размеров с белым покрывалом в рюшках и с симпатичными розовыми подушками. С потолка свисала розовая люстра. Очень милая комната. Я не ожидала обнаружить такую в доме Раша. Но ведь здесь большую часть времени жил не он, а его мать.