Сделаю, что смогу 4

Беркут Александр

Секретарша сверкнула глазами, повернулась и пошла по мраморной лестнице на второй этаж.

Да, я смотрю Пётр Алексеевич здесь просто царёк местного разлива! И имя-отчество, как раз в тему, только фамилия совсем не царская, но тоже звучная – Лыков.

Сразу повеяло стариной и купеческими, сибирскими семьями. Ну а что, очень может быть, что в крови Петра Алексеевича есть следы местных купцов, фабрикантов, или заводчиков. И то, что он не выдаёт свою дочь за простого парня тоже вписывается в эту категорию людей. Вот только,

что-то перемудрил он с дочерью. Чует моё сердце, что здесь без какой-нибудь бабки- шептуньи не обошлось. Ведь любовь у ребят, на сколько я могу судить, была настоящая.

Секретарша вернулась через пять минут.

– Пойдёмте, со мной. Пётр Алексеевич примет вас.

– Ну вот и хорошо, – улыбнулся я, и мы с Николаем двинулись за девушкой.

С наружи, дом олигарха выглядел шикарно, а внутри – это были просто царские покои. Видимо имя-отчество давило на хозяина, и он как мог старался соответствовать ему.

Мы зашли во вполне современный кабинет, но как только Николай переступил порог, из кожаного кресла вскочил человек в дорогом костюме и указав рукой на дверь рявкнул:

– Пошёл вон! – И посмотрев на меня он заорал, – Вы кого привели?! И вообще кто вы такой?!

– Что вы орёте! – рявкнул я в ответ, – Вы что не знаете кто это? А если знаете, что задаёте идиотские вопросы?

Лыков обомлел.

У секретарши из рук выпала папка с какими-то бумагами, но она мгновенно подхватила её с пола и шмыгнула за дверь.

Посмотрев на хватавшего ртом воздух, но так ничего и не говорящего хозяина, я спокойно сказал:

– Давайте знакомиться. Меня зовут Александр Николаевич Полетаев. Я целитель. Услышал от Николая историю его любви к вашей дочери, и что в результате из этого вышло, и решил попробовать помочь бедной девушке. Хотя, похоже, вас тут всех лечить надо. – Добавил я в конце.

– Что значит целитель? – С трудом проговорил Лыков, зло глядя на Николая.

– Целитель – значит исцеляющий от недугов, или, по крайней мере, старающийся исцелить. Что тут непонятного?

Олигарх взял себя в руки и одёрнув пиджак уселся в кресло, не предлагая сесть нам.

– Почему вы считаете, что сможете помочь моей дочери? Её уже осматривали и доктора, и профессора, но толку никакого. – Раздражённо сказал отец девушки.

– А почему вы показывали её медицинским работникам, а не тому, кто сделал её такой?

Похоже я попал в точку!

Глаза Лыкова широко открылись и он, сглотнув, проговорил:

– Туда мне хода больше нет.

– Значит угадал, – проговорил я и пододвинув один из стульев, сел напротив олигарха, кивнув при этом Николаю, чтобы и он присаживался.

– Давайте, Пёрт Алексеевич, рассказывайте, к чьей помощи вы прибегли, стараясь отвадить свою дочь от этого достойного, молодого человека.

Лыков, достав из портсигара сигарету закурил и прищурившись посмотрел на меня.

– Почему я с вами должен обсуждать дела моей семьи?

Во

мне стала закипать злость. Какого … он выкобенивается? Хочет показать свою значимость и высоту положения, которое занимает? А мы пришли тут, понимаешь, два полубомжа, и, похоже, пытаемся развести его на денежку, изображая из себя целителей. Мне это надоело и я, глядя на Петра Алексеевича сказал:

– Положите сигарету в пепельницу.

Он положил.

– Суньте её фильтром себе в левое ухо.

Он сунул.

– Теперь в правое.

Выполнено…

– Теперь в левую ноздрю и затянитесь, зажав правую пальцем.

Когда он затянулся и закашлялся, я произнёс:

– Достаточно. Теперь можете просто курить.

Глаза его полезли на лоб, и он, взглянув на фильтр, отложил сигарету.

– Ну что, продолжим разговор? – Спросил я надеясь, что хозяин дома начнёт говорить. – Так к кому вы водили свою дочь? Или вы действовали без её ведома? Просто напоили девочку каким-то поганым зельем. Скорее всего отворотным, как вам сказали.

По-моему, я уже сам всё рассказал, а Лыков сидел и хлопал глазами. Наконец он собрался с мыслями и начал…

Действительно род Лыковых в здешних местах был довольно известным. При царях, они служили самодержцам, при советах, быстро переквалифицировались в агрономов, бригадиров и членов правления колхоза. А когда времена купцов и фабрикантов вернулись, быстренько сориентировались и вновь заняли положение зажиточных и влиятельных людей.

По правде сказать, я от Петра Алексеевича ждал других объяснений, но ему, похоже, надо было выговориться, и только минут через десять он подошёл к сути вопроса.

В роду у Лыковых, было принято детей женить, или отдавать замуж только в равноценные, или ещё лучше, более богатые семьи. И поэтому, узнав, что дочь собралась за муж за какого-то нищеброда, отец строго-настрого запретил ей даже встречаться с ним. Но дочка пошла характером в папу и сказала, что просто убежит с женихом.

И тут папаша решил обратиться к одной бабке, которая была известна тёмными делами: приворот, отворот и всё такое прочее. Но, видно бабка потеряла квалификацию, и с девушкой случилось то, что случилось. Отец кинулся к колдунье, решив разобраться с ней, а та припугнула его так, что Пётр Алексеевич решил больше к ней не соваться. Он начал возить дочь по врачам, но те только разводили руками.

– А чем же вы расплатились с ведьмой? – Спросил я, когда Луков закончил рассказ.

– Ведьмой?! – изумлённо спросил олигарх.

– Нет, – я в раздражении хлопнул рукой по столу, – это была Снегурочка. Так чем расплачивались?

– Золотом, – тихо ответил Лыков.

– Ясно. – почесал я голову.

Наша чародейка, Варвара Павловна, как-то говорила мне, что заговор за золото одно из самых сложных и крепких заклинаний. Придётся попыхтеть, чтобы снять его, или хотя бы нейтрализовать.