Сделка с драконом
Шрифт:
— Ничего, я переживу, — отмахнулась девушка.
Я открыл рот и снова закрыл, не находя слов. Пожалуй, проще всего будет рассказать о себе с самого начала.
— Я родился в столице. Отца не знал, меня воспитала мать — драконица. Точнее, об этом я узнал позже, лишь когда проснулась моя ипостась. До этого я думал, что мы самые обычные люди. Мама держала швейную лавку, шила сама и наняла на работу трех девушек. Я не особо вникал в ее ремесло, шатался по улицам Лиранты, упражнялся с деревянным мечом и мечтал стать не то стражником, не то пиратом.
Когда
Но сперва мне нужно было поладить со своей ипостасью — на это ушло почти три года. Я провел их дома, взаперти. Лишь однажды, когда уже буквально лез на стены, тайком выбрался из комнаты, за что и поплатился шрамом на брови. Вторая ипостась взбунтовалась, и зрачки сами собой вытянулись. — Стоило вспомнить об этом, как дракон внутри обиженно рыкнул. — Прохожий ударил меня по лицу, а его перстень вспорол кожу. Уверен, он уже прикидывал, какое вознаграждение получит за мою поимку. К счастью, я сумел вырваться и убежать. Мать сама едва не придушила меня, узнав о случившемся.
На губы скользнула легкая улыбка.
— Что было дальше?
Я ухмыльнулся:
— У меня было много времени, и я принялся читать. Детские сказки, книги о магии, исторические трактаты, поэмы и прочее. — Я запнулся, вспомнив о вычитанной легенде. Именно благодаря ней я и стоял здесь, в лесу близ Ризстоуна, и рассказывал о своей жизни. — Позже, когда вынужденное заточение подошло к концу, я путешествовал, помогал матери и даже сколотил какой-никакой капитал для открытия своего дела. Именно оно и привело меня в королевский замок.
— И что же за дело? Не думаю, что каждого просителя упекают на каторгу, — удивилась девушка.
— Саманта… — Я замялся. — Я не могу тебе рассказать. Разговор с лордом закончился моим обвинением, но я его и пальцем не тронул. Ты можешь мне верить. Я провел на каторге четыре года и сбежал три недели назад.
В глазах девушки отразилось сочувствие.
— Харсбойн… Это ведь каменоломня? Наверное, тебе пришлось нелегко.
Перед глазами пронеслись картинки изматывающей работы, скудной еды, не имеющей вкуса и не дающей сытости, криков надсмотрщиков и безнадежной горечи отчаяния. Лишь благодаря драконьей природе, я умудрялся добывать необходимую норму камня и сумел выжить. Люди сгорают на каторге за год-два…
Оборвав себя на полуслове, я замолчал. Моя цель — убедить Саманту довериться мне, а не вызвать жалость. Нет ничего более неприятного, чем жалость девушки, которая тебе нравится.
Саманта покачала головой и плотнее запахнула куртку. За время нашего разговора ощутимо похолодало, и она обхватила себя руками, силясь согреться. Я поймал себя на желании обнять ее, но сдержал порыв — не сейчас, когда она все еще сторонится
— И как же ты сбежал? — фыркнула девушка. — И главное, почему сейчас?
Насмешка — хороший знак. Уж лучше она, чем страх.
— Затеял драку с надсмотрщиком, во время которой стащил ключи от нашего барака. Десяти минут мне хватило на то, чтобы сделать слепок, а мой сообщник подкинул ключи обратно — нам повезло, он не успел их хватиться.
Вообще-то Харсбойн окружал ров с отравленной водой, но Саманте об этом знать не следует. Иначе она точно задаст вопрос, как именно мне удалось его преодолеть.
— Твой друг тоже ушел?
Я помрачнел и покачал головой:
— Он не сумел выбраться с территории Харсбойна — сигнальная система артефактов засекла его. Не знаю, что с ним стало, но хочется верить, что он еще жив.
Именно Адриан, осужденный за помощь нелюдям (конечно, официальная версия обвинения звучала иначе), рассказал мне о том, что король хочет передать престол сыну, а в замке готовится Отбор невест для принца Натаниэля. Я понял, что это мой единственный шанс все исправить. Адриан, влюбленный в драконицу, согласился помочь мне, осознавая, что может погибнуть.
— И что теперь? Что теперь будет с тобой? — с надеждой посмотрела на меня Саманта.
— Мы продолжим наш путь.
— Но тебе нельзя в Лиранту! — начала девушка, но, махнув рукой, буркнула: — Впрочем, наверняка ты и сам все прекрасно знаешь. Мне остается лишь смириться с тем, что я заключила сделку с беглым каторжником. Тогда предлагаю вернуться в лагерь, держу пари, еще немного — и за нами явится Терри.
Саманта деловито заправила прядку волос за уши, а я едва слышно выдохнул. Мне повезло, что она выслушала меня и не стала пороть горячку. Да, связь между нами не дала бы ей уйти, но все могло здорово осложниться.
Я поравнялся с девушкой, и она, обернувшись, обожгла меня гневным взглядом:
— Кристиан, держись от меня подальше. Я все еще зла. И по-прежнему не намерена позволять тебе залезть под юбку.
Я закатил глаза и разочарованно прицокнул языком. Саманта вновь превратилась в колючего ежа: она не подпустит меня к себе, даже если сама захочет.
— После того, что ты узнала обо мне, можешь называть меня Крис. А я тебя… Как насчет Сэмми?
— Даже не думай об этом! — прошипела девчонка, а я широко улыбнулся. Как же легко вывести ее из себя. Пусть лучше злится на меня, чем жалеет и боится.
Лагерь встретил нас весело потрескивающим костром и аппетитным запахом еды. Гроу одухотворенно колдовал над котелком, и невольно я сглотнул слюну. Пожалуй, я на каторге питался лучше, чем сейчас! Мне требовалось больше еды, чем полукровке и гному, ведь я кормил две ипостаси. Призрак крутился рядом, и, судя по мученическому лицу Гроу, чаша его терпения уже была переполнена.
— Так вкусно пахнет! — удивилась Саманта. — Это что, тоже каша?
— Наконец-то! — К нам метнулся оборотень и, сложив руки на груди, укоризненно покачал головой: — Вы не торопились. И где же добыча?