Сделка с мажором
Шрифт:
— Когда-то ревновала, — признаюсь честно, — мне хотелось, чтобы ты уделяла мне столько же времени, сколько Наташе. Хотела настоящую семью. Но твой подход… Он неправильный. И семьи у нас никогда не было и уже не будет.
— Много ты понимаешь, — Рита всплескивает руками. — Почему ты не можешь вести себя как Любаша?
Началась песня под названием «дочь маминой подруги». Отворачиваюсь, чтобы не видеть разочарования в глазах Риты и быстро стираю выступившие слезы.
— Как именно? — горько усмехаюсь. —
Хочется еще спросить: тогда ты бы меня заметила, полюбила? Но я молчу, боясь услышать подтверждение своих догадок. Хватаю с полки пару свитеров, пару худи, джинсы, футболки и складываю все в сумку.
— Девочка еще молодая, но она поймет и начнет запасаться презервативами.
— Вот именно, Рит, она молодая. Ей учиться надо.
— Зачем ей учиться? — смеется она. — Любаша красавица. И ты тоже. Если бы волосы не отрезала.
Молчу. Наш разговор опять пошел по кругу. Как обычно. Мы уже миллион раз говорили об этом, но каждый всегда оставался при своем мнении.
Кладу в сумку кожанку, следом почти такую же, но утепленную. Надо как-то затолкать туда еще и зимнюю, и обувь, и кое-какие мелочи. Не хочу без необходимости сюда возвращаться в ближайшее время.
Иду на кухню и опускаюсь на корточки перед тумбой, где обычно хранится пакет с пакетами. Открываю дверцу, и лицо ударяет рой мошек и отвратительный запах протухших овощей.
— Блядь, — я падаю на задницу и кашляю. — Рит, ты решила квартиру окончательно в свинарник превратить?!
— Ты о чем? — спрашивает невинно.
Сморю на нее вытаращив глаза и распахнув рот. Никак не пойму она издевается или действительно не замечает окружающий нас бардак? Может надо сводить Риту к психиатру? Потому что складывается ощущение, что ее мозг абстрагируется от реальности, застряв в радужной фантазии.
Встряхиваю головой и заглядываю вглубь тумбы. На нижней полке в дальнем углу лежит большой пакет, который, судя по всему, и является тем самым антиароматизатором. Двумя пальцами берусь за ручку и тяну на себя, второй рукой, зажимая нос.
Когда пакет вываливается на пол с чавкающим звуком, мне кажется, я опустошу желудок в очередной раз за день.
— Ой, фу-у. Что это? — Рита морщится и бежит к окну за глотком свежего воздуха.
— Тебя надо спросить. Судя по всему, это раньше было капустой, — выпрямляюсь, чтобы тоже немного отдышаться. — Вот объясни мне. Зачем тебе четыре кочана, если ты ее не любишь?
— Суп хотела сварить.
Я готова зарычать от бессильной злости.
— А четыре-то зачем? — сжимаю кулаки, чтобы не заорать. — Если ты не в курсе на суп максимум половинка нужна.
— Она по акции была, — Рита безразлично пожимает плечами и смотрит на меня умоляюще. — Сделай что-нибудь, а то меня стошнит.
— Бери
— Выношу.
Не могу преодолеть брезгливость, смотря на лужу, оставшуюся от тухлятины. Роюсь под раковиной, отмахиваясь от мошек, но не могу найти резиновых перчаток. А из моющих средств только Фейри. Беру старую губку, заматываю руку в пакет и принимаюсь отмывать грязь.
После уборки губку приходится выкинуть. В кухне ощутимо посвежело, но все равно пасет откуда-то еще. Принюхиваясь как ищейка, приближаюсь к холодильнику и открываю дверцу.
Пиздец. Десять килограмм отборной, диетической, легкоусвояемой… протухшей свинины.
Так вот куда уходят, присылаемые мной деньги. На излишки жрачки, которая нахрен никому не нужна и отправляется на помойку.
Смотрю на только что вернувшуюся Риту.
— А мяса зачем столько?
— Так, тоже для супа.
Я даже припомнить не могу, когда Рита в последний раз возилась у плиты дольше получаса. И не уверена, что она может приготовить что-нибудь сложнее макарон.
— Ты супа решила для всего микрорайона сварить? Мясо же испортилось. Его надо было порезать и заморозить.
— Без разницы, — отмахивается она.
В глубине души я очень люблю Риту, но она слишком безответственна. Если я продолжу перечислять ей большую часть зарплаты, так и буду экономить на еде и ходить в рваной обуви. За полгода еле удается скопить на курсы, на квартиру откладываю копейки. А еще надо бабушке и сестре помогать.
Устало тру лицо. Надо обо всем подумать, но не прямо сейчас. Беру несколько пакетов, проверяю их на чистоту и хочу вернуться в комнату, но Рита преграждает мне путь, застыв в проеме.
— Полиночка, а вообще, как у тебя дела?
— Денег нет, — говорю резко и протискиваюсь мимо.
— Я про деньги ничего и не говорила, — елейно поет, следуя за мной по пятам.
Похоже Рита считает, что я, так же как и она, не могу анализировать действия других. Ей наплевать как у меня дела, я точно знаю, что за этим вопросом последует слезливая история о нехватке денег.
Засовываю в сумку нижнее белье, шарф, шапку и застегиваю. В пакет кладу две обувные коробки, туда же носки и колготки. В другой пакет зимнюю куртку, и вроде все. Шкаф пуст.
— Вот и не заикайся. Лучше выкини тухлятину из холодильника.
Беру вещи и выхожу их комнаты. Если что-то забыла, приеду как-нибудь в другой раз.
— Выкину, — Рита семенит за мной. — Но мне надо что-то кушать. Ты же получила сегодня зарплату, дай немного.
— Ты тоже получила.
— На зарплату медсестры не пошикуешь.