Сделка
Шрифт:
Я покачала головой, однако граф обратился к мальчику:
— Николас, друг мой, мне удалось убедить твою маму отправиться со мной на несколько дней в Кент, взглянуть на одного жеребца, что стоит в моей конюшне. Возможно, он сумеет стать парой для вашей прекрасной Марии.
Моему сыну, знакомому с лошадьми с самого раннего детства, не нужно было объяснять, что все это значит. Лицо его вспыхнуло от радости, когда он воскликнул:
— У вас чистокровный жеребец, милорд?
— Полагаю, да, мой мальчик.
— Тогда очень здорово!
— Лорд Сэйвил, — объяснила я Никки, как взрослому, — любезно согласился отложить уплату до того момента, когда мы продадим родившегося жеребенка. Если, конечно, сделка состоится, — добавила я.
— Ой, как мило с вашей стороны, сэр! — воскликнул мой сын, повернувшись к Сэйвилу.
Поверьте, я никогда специально не учила Никки хорошим манерам. Они были для него так же естественны, как воздух, которым он дышал.
Сэйвил ласково взъерошил волосы мальчика. Мне подумалось, что точно так же он, наверное, обходится со своими племянниками.
Потом, обратившись к Джону Гроуву, граф спросил, сумел ли тот разыскать Тима Хейнза, моего помощника и конюха. Я не могла не отметить с удивлением, как внимателен граф Сэйвил к нашим нуждам, — неужели лишь из-за того, что мы предоставили ему не слишком удобный ночлег и накормили — надеюсь, сытно — более чем простой пищей?
— Да, милорд, — ответил Гроув, — я виделся с Хейнзом, он сказал, что побудет пару-тройку дней с мистером Николасом и стариками, пока миссис Сандерс не вернется. И конечно, присмотрит за лошадьми.
Ну и ну! За меня уже все решили.
Подозреваю, я выслушала все это с полуоткрытым от удивления ртом. Когда же пришла в себя, то проговорила не без язвительности:
— Нижайше благодарю вас, милорд, за заботу.
— О, не стоит благодарности, мэм, — невозмутимо ответствовал Сэйвил.
— Как, мама, — вдруг подал голос Никки, — разве я не поеду с тобой? Ты не берешь меня?
Сердце мое сжалось. Ведь до сих пор я не оставляла мальчика ни на один день. И только панический страх, что, поехав со мной, он сможет узнать что-нибудь о Джордже Мелвилле, заставил меня ответить:
— Я еду всего на несколько дней, дорогой, а тебе не следует пропускать занятия с мистером Ладгейтом.
— Боюсь, Никки, — вмешался граф Сэйвил, — что это я то чудовище, из-за которого твоя мама решила оставить тебя здесь. Если мои племянники узнают, что у меня в доме появился мальчик, которому полагается учить уроки, а не бездельничать и приятно проводить дни, они наверняка поднимут бунт и потребуют, чтобы всех их тоже в учебное время отправляли ко мне порезвиться.
Этот монолог, я заметила, произвел на Никки немалое впечатление. Во всяком случае, он внес некоторое смятение в его душу.
— Но ты сможешь приехать ко мне весной, когда вместе с
— Это будет неплохо, — едва слышно проговорил он. Я досадливо хмыкнула и спросила:
— Милорд, вы уже закончили обихаживать своих лошадей?
— Да, миссис Сандерс, — любезно ответил он. — И ваших тоже.
— Тогда я подложу им еще сена, с вашего позволения.
— Конечно, мэм.
Скованным шагом я подошла к лестнице на сеновал, поставила ногу на нижнюю ступеньку и в замешательстве остановилась, поняв, что не могу подняться, пока Сэйвил и его конюх находятся здесь же, позади меня.
Не сумев сдержать беспомощной злости, я обернулась.
Сэйвил улыбался.
Я в ярости сжала кулаки.
Джон Гроув выступил вперед и сказал:
— Позвольте я сам сделаю, мэм. А вы ступайте и готовьтесь к обеду.
Мы возвращались домой в полном молчании. Каждому было о чем подумать, особенно бедному Никки и мне.
В душе я не могла не признать, что в завязавшейся игре, если можно так назвать то, что сейчас происходило, граф Сэйвил меня переигрывает.
Глава 5
На обед миссис Макинтош не без помощи своего супруга умудрилась приготовить куски курицы, запеченные в горшочке и сдобренные многочисленными приправами, для чего не пожалела одну из своих любимых самых крупных кур. Видимо, она понимала: для того чтобы накормить такого здоровенного мужчину, как лорд Сэйвил, требуются значительные затраты. На стол также были поданы ароматная картофельная запеканка в качестве гарнира и свежеиспеченный, покрытый хрустящей корочкой хлеб.
Большую часть курицы я положила на тарелку Сэйвила, оставшееся отдала Никки, сама же вполне удовлетворилась запеканкой.
Никки ел молча, не выказывая намерения возвращаться к разговору о моем отъезде в имение графа, с которым я вела немного натужный разговор.
— Знаешь, Никки, — внезапно обратился Сэйвил к моему сыну. — Подозреваю, твоя мама не слишком хочет оставлять тебя с Макинтошами. Опасается, что им будет чересчур хлопотно. Я напрасно пытался убедить ее — восьмилетний мальчик уже вполне самостоятелен и может многое делать сам, не требуя постоянной заботы.
Все это говорилось добродушным, чуть снисходительным тоном, как бы намекающим на то, что мы-то, взрослые, хорошо знаем, каковы на самом деле они — наши дети.
Разумеется, Никки вскинул голову и взглянул прямо на меня.
— Вовсе нет, мама, — сказал он слегка дрожащим голосом, — со мной никому не будет трудно. Я ведь не ребенок.
— То же самое, слово в слово, я говорил твоей маме, — заверил Сэйвил.
Никки благодарно поглядел на него и выпрямился на стуле.
— Конечно, милый, — сказала я ему, — у тебя будет достаточно много серьезных дел: помогать Тиму с лошадьми, я уж не говорю об уроках с мистером Ладгейтом.