Сдвиг времени по-марсиански (сборник)
Шрифт:
Мэри подняла руку, требуя тишины, и сказала:
— Мы еще практически ничего не знаем о них. Возможно, в дальнейшем...— Она задумалась,— Это ведь не субкультура. У них нет традиций. Это общество психически нездоровых индивидуумов и их потомства, которое стало самостоятельно развиваться всего двадцать пять лет назад... Поэтому не следует ставить их на одну ступеньку со, скажем, ганимедянами или ионцами. Какие ценности могут создать душевнобольные? И за такой короткий срок?
— Но вы же сами сказали,— продолжал настаивать репортер,— что на данный момент мы ничего о них
Макрэй резко заговорил в микрофон:
— Если, паче чаяния, они создали какое-либо стабильное, жизнеспособное общество, мы, естественно, не тронем их. Но определить это могут только специалисты, такие как доктор Риттерсдорф, а не вы, я или американские читатели газет. А если говорить откровенно, то мы понимаем, что нет ничего более потенциально опасного, чем общество, в котором доминируют маниакальные личности: определяют жизненные ценности, контролируют средства информации. Практически все, что угодно, может вытекать отсюда: новый фанатичный религиозный культ, параноидно-националистическая концепция государства, варварская тяга к разрушению маниакального сорта — одни эти возможности уже оправдывают наше исследование на Альфе-три эм два. Данный проект необходим для защиты наших собственных интересов и ценностей.
В зале стало тихо — репортеры погрузились в размышления, оценивая слова Макрэя; Мэри молчаливо согласилась с ним.
Позднее, когда они покинули зал, Мэри спросила:
— Скажите, это и есть истинная цель экспедиции?
Внимательно посмотрев ей в глаза, Макрэй произнес:
— Вы имеете в виду, что мы посылаем экспедицию на Альфу-три эм два из-за того, что опасаемся последствий для нашего общества со стороны поселения сумасшедших? Давайте договоримся: для вашей работы такого объяснения вполне достаточно.
— Разве я не имею права знать все? — Мэри пристально посмотрела на молодого, коротко подстриженного представителя «ТЕРПЛАНА».— Мне что, полагается только...
— Вам полагается выполнять свою профессиональную задачу. Я же не указываю вам, как лечить больных: почему вы должны учить меня формировать общественное мнение?
Макрэй холодно посмотрел на нее.
— Сообщу вам, однако, об одной из целей операции «Пятьдесят минут», о которой вы, вероятно, не задумывались. Вполне возможно, что за двадцать пять лет общество душевнобольных пришло к некоторым технологическим идеям, которые мы могли бы использовать. Это касается в основном маньяков — наиболее активной части населения луны,— Он нажал кнопку лифта.— Они на редкость изобретательны. Как и все параноики.
— Не по этой ли причине Земля не послала туда корабль раньше? Хотелось посмотреть, во что разовьются их идеи?
Макрэй не ответил — улыбаясь, он ждал прихода лифта.
«Выглядит абсолютно уверенным в себе,— подумала Мэри.— А сказанное им сейчас, между прочим, является ошибкой, насколько позволяют судить современные знания о психопатах. Возможно, весьма серьезной ошибкой».
Почти час спустя, по дороге домой в Марин-Каунги, она вдруг поняла, в чем заключалось основное противоречие официального подхода к проблеме.
С одной стороны,
Психоаналитики давно доказали: обычно когда приводятся две взаимоисключающие причины какого-либо действия, то ни одна из них не является истинной; таковой становится третья, о которой человек — в данном случае официальное руководство — даже не подозревает.
Какова же в таком случае реальная причина?
Во всяком случае, проект, в который она с таким энтузиазмом окунулась, больше не казался ей чисто научным, благотворительным и свободным от закулисных мотивов.
И, как бы там ни было в действительности, интуиция четко подсказывала ей: скрытая цель проекта эгоистична и жестока.
Кроме того, у нее возникло еще одно подозрение.
Что она, вероятно, так никогда и не узнает о действительных мотивах создания проекта.
Мэри была так поглощена укладкой своих многочисленных свитеров в чемодан, что не сразу заметила, как кто-то вошел в дом. Она быстро обернулась и поднялась на ноги — в дверях стояли двое мужчин.
— Где господин Ритгерсдорф? — Тот, что постарше, показал черное удостоверение; Мэри поняла, что это коллеги Чака — сотрудники Сан-Францисского отделения ЦРУ.
— Он выехал отсюда,— холодно проговорила она.— Я дам вам его адрес.
— Мы получили сообщение от неопознанного осведомителя,— сказал старший.— Ваш муж доведен до отчаяния и собирается покончить с собой.
— Он постоянно собирается это сделать,— заметила Мэри, записывая на листке бумаги адрес убогого доходного дома, где поселился Чак.— Меня эго не очень тревожит — он хронически болен, но я еще ни разу не видела его мертвым.
Старший цэрэушник смотрел на нее с неприкрытой враждебностью.
— Я слышал, вы разводитесь с господином Риттерсдорфом.
— Это правда. Если у вас больше нет вопросов,— Мэри улыбнулась ему быстрой профессиональной улыбкой,— я могу продолжить сборы?
— Наше управление заботится о своих сотрудниках,— сказал цэрэушник,— Если ваш муж покончит с собой, начнется расследование, которое определит степень вашей причастности. А ввиду того, что ваша профессия — семейный психолог, эго может вызвать некоторое недоумение.
После небольшой паузы Мэри ответила:
— Да. Полагаю, вы правы.
— Считайте это неофициальным предупреждением, госпожа Риттерсдорф,— сказал молодой.— Не торопитесь давить на мужа. Вы меня хорошо поняли? — Его глаза были холодны и бесцветны.
Мэри поежилась и кивнула.
— Если он появится здесь,— сказал старший,— то пусть позвонит нам. Он уже третий день отсутствует на работе, и нам бы очень хотелось поговорить с ним.— После этих слов, не попрощавшись, мужчины ушли.
Мэри вздохнула с облегчением и продолжила сборы.