Седьмая чаша (сборник)
Шрифт:
Затем последовали годы учебы в иезуитском университете в Риме, на улице Карло Каэтано. Здесь он, разумеется, тоже блистал знаниями. Здесь же, видимо, постригся в монахи и стал членом иезуитского ордена, поскольку на выпускной церемонии в 1961 году ректор коллегии отец Густаво Веттер вручал диплом не Стефану Мирославову, и не Анри Лекоку, и даже не Филиппо Таламо, а отцу Джузеппе Павану.
Далее явствовало, что он активно участвовал в деятельности комитета содействия беженцам из Болгарии. Затем следы исчезали. Было лишь известно, что он отбыл на тайную виллу иезуитского ордена в Альпах. Потом опять полная неизвестность. В начале семидесятых годов он подвизался
Странным, необъяснимым выглядело то обстоятельство, что после двух с лишним десятилетий безоблачной жизни в Италии, когда Стиву было уже под пятьдесят, он решил вернуться в Болгарию, чтобы превратиться в техника Петрова. Если, разумеется, он руководствовался собственным желанием. Вышестоящие отцы иезуиты умели блюсти железную дисциплину ордена и заставляли платить старые долги.
Заброска Стива в Болгарию ставила ряд важных вопросов.
Во-первых, что случилось с настоящим Георгием Михайловым? Почему он согласился на «размен» с Мирославовым и отдал ему свой паспорт? И куда делся потом? Уехал на Запад? Или нашел свой конец в диких зарослях, в горах? Такие размены — один прибывает с иностранным паспортом и остается в Болгарии, а другой с этим же паспортом убывает на Запад, предварительно переклеив фото, — были известны. Но что могло склонить Георгия Михайлова к измене родине?..
Другую загадку представляла личность Евлампии Босилковой. Она, несомненно, знала о нелегальной деятельности мужа. Без нее он не смог бы соорудить в доме хитроумные тайники и пользоваться ими. Да и постоянное пребывание кого-либо из супругов в доме — не означало ли это, что Ева выполняла свою задачу на вверенном ей посту? Не следовало забывать, что индивидуальное строение, столь пригодное для шпионской деятельности, принадлежало Еве, что брак с нею дал возможность резиденту получить в столице и прописку, и работу. Что толкнуло женщину на этот брак? Только ли желание увядающей вдовушки раздобыть себе любою ценой супруга, пусть даже шпиона! Или же глубоко верующая, фанатичная сектантка получила соответствующее внушение — нет, приказ — от своего пастора?
Тогда возникал вопрос: зачем протестантский пастор заставил послушную овечку коренным образом изменить жизнь, заключив брак с указанным ей чужим человеком — католиком, иезуитом? Какая сила смогла принудить извечных заклятых врагов — католиков и протестантов — объединиться в общей борьбе против коммунизма?..
Первый серьезный допрос был назначен на следующее утро. Под вечер, покончив с текущими делами, генерал Марков вызвал к себе для последних уточнений Ковачева и капитана Консулова. Было решено, что допрашивает полковник в присутствии капитана, а Марков будет слушать в своем кабинете.
— Ну, товарищи, как думаете начать поединок с этим типом? — спросил генерал. — Какую увертюру ему сыграете? Не забывайте, как он вышколен, как нас ненавидит. Дуэль придется вести по всем правилам единоборства, пуская в ход самые хитроумные приемы.
— Я предлагаю, — сказал полковник, — начать издалека, будто все остальное нам известно. С какой-либо незначительной, но любопытной детали. Ну, скажем… Возможно ли монаху, и не какому-нибудь, а монаху-иезуиту, допустим некоему Пьетро Коффи, жениться? К тому же на протестантке.
— Ха-ха! Полагаете, что сразу загоните его в угол? Тогда вы слабо знаете нравы «христова воинства», — оживился Консулов. — Нет такого злодеяния и
— Хорошо, будь по-вашему, — усмехнулся Ковачев. — Тогда начнем с другого конца… Вот так: зачем вы, товарищ Петров, представляясь по телефону, называетесь фамилиями, которые начинаются с корня «христ»? Христакиев, Христодоров, Христев, Христофоров и так далее. Звоня вашим агентам, вы служите Иисусу Христу? Или призываете оного полюбоваться на деяния ваши? Неужели все это — во имя Христа, во исполнение вашего любимого лозунга: «Ад майорем деи глориам» — «Для вящей славы господней»?..
СЕДЬМАЯ ЧАША
КОКТЕЙЛЬ-ПАРТИ В ПЯТНИЦУ
Как и следовало ожидать, первым приехал Жилков. Из окна дачи Георгию Даракчиеву был хорошо виден подкативший к воротам новенький «таунус». Дамян Жилков вылез, смахнул со стекла несуществующую пылинку, нажал на крыло, пробуя упругость амортизаторов…
Конечно, гостей встречают у ворот, однако владелец особняка лишь спустился на первый этаж, в просторную прихожую.
Жилков проговорил с раболепной улыбкой:
— Добрый день, хозяин. Как поживаете?
Даракчиев не стал торопиться с ответом, критически разглядывая гостя. Возраст — около тридцати. Рост выше среднего, в плечах косая сажень, похож на борца или боксера — правда, слишком располневшего. Шикарный костюм с блестками выглядел на Жилкове несуразно. «Для выработки хорошего вкуса нужны минимум два поколения», — подумал хозяин и соблаговолил наконец кивнуть.
— Вы правильно сориентировались, приехав первым, — произнес он холодно, обращаясь к гостю на «вы»: он, Даракчиев, не ровня этому низколобому. — Садитесь, надо поговорить.
Уловив в тоне металлические нотки, Жилков заметно подобрался.
— Удалось встретиться с Вернером Шомбергом?
— Удалось, а как же, — закивал Жилков. — Встретился. И все уладил. Вот, получите.
Он вытащил из кармана толстую пачку денег. Даракчиев, взяв, небрежно сунул ее в ящик старинного буфета. Задвинув ящик, повернул ключ и положил его в карман. Гость зорко следил за движениями хозяина.
— Даже не пересчитали?
— Какой смысл, Жилков? Конечно, вы мошенник, но вряд ли посмеете обсчитать меня хотя бы на стотинку. А теперь должен вам сказать, что на сей раз вы не получите вознаграждения.