Седьмая девственница
Шрифт:
Потом я подошла к окну и взглянула на газоны и на Шесть Девственниц.
Тут-то я и сказала себе: «Ну вот ты и здесь. Ты здесь живешь». И все же, несмотря ни на что, я ощущала торжество, потому что здесь-то я и хотела быть. Моя печаль улетучилась. Я радовалась и ликовала. Я в доме — пусть в качестве служанки, но это было само по себе вызовом судьбе.
Я все стояла у окна, когда дверь отворилась — и мне сразу стало ясно, кто это вошел. Она была высокой и темноволосой, хотя и посветлей меня, элегантной, одетой в жемчужно-серую амазонку, и лицо ее разгорелось, наверное, от верховой
— Вы мисс Карли, — сказала она. — Мне сообщили, что вы приехали. Хорошо, что вы здесь. В моем гардеробе все совершенно вверх дном. Вы наведете там порядок, надеюсь.
Ее отрывистая манера говорить тут же напомнила мне о тех ужасных минутах в шкафу.
— Да… мадам.
Я стояла спиной к окну, так что оказалась в тени — весь свет падал ей на лицо. Я отметила беспокойные топазовые глаза, довольно широкие ноздри, полные, чувственные губы.
— Вы уже распаковали свои вещи?
— Нет еще. — Я не собиралась говорить ей «мадам» без особой нужды и уже поздравила себя с тем, что моя госпожа будет более снисходительной и тактичной, чем у Меллиоры.
— Ну так распаковывайтесь и приходите в мою комнату. Знаете, где это? Ах, конечно же, нет. Откуда вам знать? Я покажу.
Я вышла вслед за ней из своей комнаты и прошла несколько шагов по коридору.
— Эта дверь ко мне в спальню и в гардеробную. Когда будете готовы, постучите.
Я кивнула и вернулась в свою комнату. Мне с ней было лучше, чем с миссис Роулт. Я сняла эту ужасную шляпку и почувствовала себя еще лучше. Я поправила волосы, и вид блестящих черных локонов успокоил меня. Под черной накидкой на мне было черное платье — одно из Меллиориных. Мне очень хотелось прикрепить у шеи что-нибудь красное или изумрудно-зеленое, но я не осмелилась, так как предполагалось, что я соблюдаю траур. Ну, как бы там ни было, а уж белый воротничок я надену как можно скорей, пообещала я себе.
Я прошла к комнате леди Джудит, негромко постучалась, как было велено, и меня попросили войти. Она сидела у зеркала, отсутствующе глядя на свое отражение, и не обернулась. Я увидела большую кровать с парчовым покрывалом, длинную, обитую декоративной тканью скамеечку в изножье, богатый ковер и занавеси, туалетный столик, за которым она сидела, с резьбой по дереву, и большими канделябрами по обеим сторонам зеркала, украшенными позолоченными амурами. И, конечно же, тот шкаф, который я так хорошо помнила.
Она увидела мое отражение в зеркале и повернулась посмотреть на меня, задержавшись взглядом на моих волосах. Я знала, что, сняв шляпку, преобразилась, и поэтому она уже не так была довольна мной, как сначала.
— Сколько вам лет, Карли?
— Почти семнадцать.
— Вы так молоды. Полагаете, что справитесь с работой?
— О да, я умею делать прически, и мне нравится заботиться об одежде.
— Не думала, что… — Она прикусила губу. — Я полагала, вы постарше. — Она подошла ко мне, по-прежнему не сводя с меня взгляда. — Я хотела бы, чтобы вы занялись моим гардеробом. Наведите в нем порядок, чтобы все было аккуратно. Я зацепила каблуком кружева у вечернего платья.
— О да, — заверила я ее, хотя никогда еще этим не занималась.
— Это очень тонкая работа.
— Я с ней справлюсь.
— Вам нужно будет каждый вечер к семи часам подготавливать мои вещи. Будете готовить мне воду для ванны. Будете помогать мне одеваться.
— Да, — сказала я. — Какое платье вы желаете надета сегодня вечером?
Она бросила мне вызов, и я собиралась доказать свое умение.
— Ну… серое атласное.
— Очень хорошо.
Я повернулась к гардеробу. Она села у зеркала и нервно играла расческами и щетками, а я подошла к гардеробу и стала вынимать оттуда одежду. Платья меня просто очаровали. Я никогда не видела такого великолепия. Не удержавшись, я погладила бархатные и атласные ткани. Я отыскала серое атласное платье, осмотрела его и как раз раскладывала на кровати, когда раскрылась дверь и вошел Джастин Сент-Ларнстон.
— Милый мой! — В произнесенных почти шепотом словах я уловила нотки беспокойной страсти. Она встала и подошла к нему. Наверное, она заключила бы его в объятия, несмотря на мое присутствие, если б он хоть чуть-чуть поощрил ее. — Я все думала, что с тобой случилось, думала, что…
— Джудит! — голос его прозвучал холодно, словно предостерегая.
Она рассмеялась и сказала:
— А, это мисс Карли, моя новая камеристка.
Мы посмотрели друг на друга. Он практически не изменился с того времени, когда меня застали в стене сада. В его взгляде не было узнавания. Он забыл об этом происшествии, как только оно закончилось, и у него не осталось никакого воспоминания о босоногой деревенской девчонке. Он только сказал:
— Ну что ж, теперь ты получила, чего тебе хотелось.
— Я не хочу ничего, кроме…
Он почти велел ей замолчать. Он сказал мне:
— Вы можете идти, мисс Карли, не так ли? Миссис Сент-Ларнстон позвонит, когда вы ей понадобитесь.
Я слегка склонила голову и, проходя через комнату, чувствовала, как она смотрит на меня и одновременно на него. Я знала, о чем она думает, потому что помнила, что подслушала тогда, спрятавшись в шкафу в этой самой комнате. Она была очень ревнива, обожала мужа и не могла вынести, когда он смотрел на другую женщину — пусть даже это всего лишь ее собственная камеристка.
Я поправила локоны на макушке, надеясь, что никто не заметил, как я довольна собой. Возвращаясь к себе в комнату, я думала о том, что деньги не обязательно приносят людям счастье. Неплохо помнить об этом, когда со всей своей гордостью вдруг оказываешься в унизительном положении.
Эти первые дни в аббатстве навсегда четко сохранятся в моей памяти. Сам дом заворожил меня даже больше, чем его обитатели. В нем вы оказывались как будто вне времени. Оставшись в одиночестве, так легко было представить себе, что вы находитесь совсем в другом веке. С тех пор, как я услышала историю о Девственницах, мое воображение было покорено: я часто представляла себе, как знакомлюсь с аббатством, и это оказался тот редкий случай, когда действительность превзошла все мои ожидания.