Седьмая Луна
Шрифт:
Некоторое время Альдред стоял, как вкопанный. После – опомнился. Он собирался кинуться к чародейке, помочь ей как-нибудь. Однако ментор, с ним поравнявшись, выставила перед репрессором руку, не пуская вперёд.
Они переглянулись. Наставница покачала головой, мол, не встревай. Репрессор только дров наломает. Кто-то вроде него – так тем более.
Альдред подчинился. Он считал, та лучше знает.
Было непонятно, что вызывает страдания Эдени. Тем временем к ней возвращался контроль над собственным телом.
Её скрюченные пальцы потянулись к лицу. Она раскрыла рот – настолько широко, что при судорогах вывихнула челюсть, давя на горло костями сверху-вниз. Крики отныне звучали утробно.
Вопли доносились до живых и здравствующих с другой стороны.
Из Серости.
Словно ей не хватало воздуха, бессознательно сновидица начала царапать ногтями лоб и щёки, нанося себе новые, уже поверхностные раны. Иной раз она цепляла склеру глаз, кровя их.
В один момент спина её неестественно выгнулась. Ни за что в жизни она сама бы не сумела в здравом уме пойти на такое. Её будто выворачивало наизнанку.
Что-то потустороннее. Прямо изнутри.
Позвонки хрустнули. Мученица потухла, замолчала и обмякла.
Готова.
Флэй замер. Он непроизвольно задержал дыхание, заворожённый смертью Эдени. Такое довелось ему узреть впервые. Репрессор будто забыл, как дышать.
А когда опомнился, стал жадно, как в последний раз, грести ртом воздух. На язык лёг терпкий, неестественный привкус озона – отголосок всякого Ритуала Начертания.
Между тем наставница поглядела на пергамент. Онейромант погибла, но оставила после себя какое-никакое заклятие. И скорее всего, крайне мощное: изумрудная руна сияла, распластавшись во всю ширь полотна.
Хоть на что-то сгодилась.
Репрессор не знал, как быть. Он потерялся в рое мыслей, напиравших одна на другую. Сложно было сосредоточиться на чём-то одном. Лишь когда ментор коснулась его плеча, Альдред пришёл в себя.
Это касание ни с чем не спутаешь. Можно сказать, он знал каждую клеточку кожи на её ладонях. И мог распознать через несколько слоев одежды даже.
Инквизитор выпрямился и поглядел на неё.
– Ты справился, – заявила она, довольная проделанной работой. Немногословная и хладнокровная, как и всегда, когда речь шла о долге перед Равновесием.
– Я? – Альдред осёкся.
Уши его заложило – настолько громко кричала Эдени. А может, это давление так скакнуло от вспышки стресса? Эхо всё ещё разносилось в голове.
– Вы знаете, что делать! – бросила миротворцам наставница. – Скальп и сердце!
Латники скривились в поклоне, слушаясь главную надзирательницу Башни. Они направились к сундуку, чтобы достать необходимые инструменты для вскрытия: не с палашами ведь труп обрабатывать. Хирургия – дело тонкое.
Даже если за дело берутся грубые амбалы.
Один из них надумал вытащить девку
Только потянул, его окликнули. Он пошёл к остальным и ненароком подтёр руну сапогом. Шаркнул так шаркнул…
Даже после смерти маг может принести пользу. Волосы накапливают в себе эфир – вот, почему многие отпускают шевелюру подлиннее и бороду, если есть возможность. В сердечных клапанах эта самая энергия и вырабатывается.
Всё это нужно высушить и перемолоть в порошок. Развести с мёдом в разбавленном вине, приправить особо пахучими специями и апельсиновыми корками, чтоб не возникло и намёка на людоедскую подоплёку. Смешать до однородной субстанции – вот и весь рецепт нектара.
На самом деле, псевдонектара. В Равновесном Мире давно истощились Недра, где когда-либо натыкались на чистый минерал. Если и находят новые, горсточка нектарита стоит целое состояние. Вот, почему на него Церковь установила жесточайшую монополию. Подчас и золото дешевле в пересчёте.
Так или иначе, останки Эдени подвергнут сожжению, как и прочие трупы. Вопреки пересудам злоязыких зевак, своих псов Инквизиция человечиной не потчует.
– Ритуал Начертания окончен, – объявила наставница сухо.
Кураторы уже были на полпути, чтобы покинуть Рунный Зал.
Наставница и сама намеревалась пойти в столовую. Вот так просто. Как ни в чём не бывало.
Репрессор не дал. Он вцепился в её рукав. Уразумев, что ему сказали, Альдред попросту не поверил своим ушам.
– Что такое? – спросила та с лёгким налётом недовольства.
– Как это я справился? Она же умерла! И как?.. – бесновался новоявленный куратор-практик, держа себя совсем не профессионально. Растерялся, бедняга.
– Тише, тщ-щ. – Наставница приставила к своим губам указательный палец. – Альдред…
На воспитанника подействовал её призыв, и он стал успокаиваться. Послушное дитя.
– Давай по порядку, – предложила она. – Проверка прошла хорошо. Ты сделал всё, чтобы выполнить поставленную задачу. Так или иначе. Ты не дал волю эмоциям в неподходящий момент. Конечно, тебе ещё есть, чему поучиться, но комиссия одобрит твою кандидатуру. Я это гарантирую.
Всё было схвачено с самого начала. Флэй посчитал именно так. Мысль пришлась не по вкусу, оставляя после себя горечь во рту.
– А что… с ней? – Альдред слегка качнул головой в сторону переломанного трупа.
– Да, девчонка сдохла, – безразлично отвечала наставница. – Но твоей вины в её смерти нет. И умерла она не напрасно…
Покровительница указала на тускло светящийся пергамент.
– Заклинание мы получили. Архиепископ останется доволен и обязательно помолится за душу Эдени. Хотя… вряд ли ей сейчас это будет впрок.