Седьмая невеста демона Расхи
Шрифт:
Вольга в мыслях предвкушала еще порцию, а то и две. Нет. Это не девушка, это убийца мороженого.
– Иди сама и узнай, - отмахнулась я от подружки, задумываясь по поводу своей дальнейшей жизни.
Что же мне придумать чтобы избежать уготованной участи? Или не так страшен черт, как его малюют?
Вольга отправилась за очередной партией допинга в виде мороженого, а я продолжила разгадывать сканворд, состоящий из отдельных частей, в котором на кону стояла моя судьба.
Вот никто меня не понимает... Я шмыгнула носом и сокрушенно покачала головой.
–
– заглянула маман ко мне в комнату.
– А где Вольга? Домой ушла?
– Не-а. Пошла вылавливать остатки мороженого. Как думаешь, если я ей мышьяка подсыплю — она заметит или нет?- задумчивым голосом протянула я.
– Я все слышу, - Вольга появилась на пороге.
– Здравствуйте, мадам Жени. Не правда ли сегодня хорошая погода?
– подруга всегда умела произвести хорошее впечатление на мою родительницу.
– И как ты только ее терпишь?- маман была не оригинальна, впрочем, как и всегда.
– Уже бы давно нашла себе более покладистую знакомую.
С подобным вопросом она обращалась к моей подруге уже несколько раз. И что у меня за родительница такая? Враги и то добрее бывают. Хотя, я знала, что мама шутит и порвет любого за любимую дочурку.
– Я хочу увидеть, когда найдется кто-нибудь, кто превратит ее жизнь в ад, - ответила милая девушка Вольга, улыбаясь моей мамочке.
– Вот и я думаю — скорее бы ее сбагрить с плеч долой. А то уже сил наших с отцом нет, - принялась жаловаться маман, словно меня в комнате и не было вовсе.
Она всегда так делала, считая, что тем самым отводит от меня все плохое. Вот такие у нее предрассудки.
– Эй, вы не забываете, что я тут нахожусь, - обратила на себя внимание, насупившись и подойдя к зеркалу. На меня смотрела симпатичная шатенка с чуть курносым носиком, правильными чертами лица, четко очерченными губами и бесенком во взгляде голубых глаз. Мама сказала, что цвет глаз достался мне в память от бабушки.
– Ну и что?
– удивилась Вольга.
– Ты, значит, имеешь право говорить про нас всякие гадости, а мы о тебе не можем.
И совсем она не права. Я всего лишь честная. О чем и начала рассказывать присутствующим в комнате.
– Неправда. Я не говорю гадости. По крайней мере, про маман, - я повернулась с мамочке и ласково оскалилась. Попробовала я бы сделать обратное. Мне бы хуже было.
Мама у меня женщина строгих правил. Чуть что не по ее, так сразу в дело вступали санкции, а под их действие мне не хотелось бы попадать.
– Солнышко, - мама была само добродушие, - еще не хватало, чтобы ты про меня говорила. Я же тебя родила. Я же была с тобой связана одной пуповиной...
– То-то я думаю, откуда в меня столько желчи натекло,- задумчиво посмотрела на мадам Жени.
– Видимо, из сообщающегося сосуда. Не знаешь из какого?
– с задумчивым видом поинтересовалась у маман.
Я вступила на тонкий лед, что сразу же и ощутила.
– Дочь, - строго произнесла она, - не смей.
Это была уже серьезная заявка, к которой следовало отнестись крайне внимательно.
Я даже поперхнулась
– Мам, ты сейчас о чем?
– икнула в ответ.
– Не смей ковырять в носу. Это не культурно. Как ты будешь выглядеть перед Жоржем на церемонии обручения? Что он подумает о нашей семье? Я в тебя столько денег и сил вложила, а ты? Еще раз увижу - наложу заклятие.
– Какое?
– испугалась.
– Чтобы пальцы отсохли?
– Нет. Чтобы пальцы распухли и в нос не влезали,- я даже икнула от неожиданности. Не ожидала такой подставы с ее стороны.
– Добрая ты у меня, мамулечка. Ласковая, - подобострастным тоном произнесла на угрозу матери. Следовало срочно принять меры по поводу усмирения маминого гнева.
– Не зли меня, Лизетта, - предупредили меня.
– Хорошо. Хорошошечки. Не буду, - я спрятала фантом провинившегося пальца за спину, продолжая перебирать оставшимися четырьмя на одной руке и пятью на другой.
– Ах ты нехорошая девчонка, - повысила голос матушка.
– Кончай свои шуточки.
Она терпеть не могла, когда я вела себя как маленькая девочка, только-только научившаяся волшебным фокусам, а уж тем более когда я вступила в брачный возраст. Видимо матушка забывала, что все растут до определенного времени, а потом перестают, лишь для окружающих продолжая развиваться, в то время как душевное состояние останавливается на определенной отметке. Вот у меня она зависло где-то лет в двенадцать. И что мне теперь делать? Пойти напиться слизи узколобой улитки или нанюхаться выхлопов пауков-черепашек.
– В чем дело?
– с невозмутимым видом посмотрела честными глазами матушке в лицо. Я же не только шкодить научилась, но и делать прекрасную мину при плохой игре. Кстати, я обожала играть в карты, особенно мухлевать. Меня просто хлебом не корми, а дай подержать в руках колоду моих личных крапленых карт. Есть у них один маленький секретик, но о нем я даже под страхом смерти никому не сказала бы.
– Еще раз палец спрячешь — отдам его Тузику. Пусть порадуется старичок.
– Мадам Жени, ну зачем так жестоко?
– вмешалась в наш разговор с родительницей Вольга, сожравшая все мороженое без остатка.- Можно начать с малого.
– Это как?
– переключила свое внимание маман на Вольгу.
– Отдайте Тузику только одну фалангу. А вдруг ему не понравится... или он вдруг подавится. Жалко животинку.
– Ах, ты, предательница, - я кинула подушкой в сторону Вольги, которая тут же отбила мой снаряд.
– Все. Трепещи. Мой гнев тебе обеспечен.
– Он на меня не действует, - помахала ложечкой Вольга.
– Ты уже пробовала. Забыла что ли? Пару месяцев назад. После того как я вместо блондинки тебя сделала брюнеткой с прозеленью, ты тогда еще на свидание с Альбертом собиралась.