Седьмая раса
Шрифт:
Макс снова потянул ее куда-то вбок. Славина поняла, что он хочет подойти как можно ближе. Она переместилась вслед за ним и чуть не вскрикнула от неожиданности: на плоском камне у соседней колонны, под расплывчатым светом одного из факелов лежала женщина. Очень красивая. В странных, словно карнавальных одеждах: голубом, расшитом звездами и сверкающими разноцветными камнями плаще, невиданных мохнатых сапожках. Из-под откинувшегося на камень черного капюшона выбились чудесные светлые локоны. Рядом со свисающей со скамьи рукой
Ну вот. И главная героиня чудесного полотна отыскалась…
Женщина явно была без сознания. Изо рта тонкой струйкой стекала слюна, на бледном лице не двигался ни один мускул.
Ольга обернулась к Барту и увидела, что он тоже смотрит на женщину, завороженно и восхищенно.
В это время раздался какой-то странный звук, высокий и мелодичный, не похожий ни на один из земных, когда-либо слышанный Славиной. Девушка оторвала взгляд от маскарадной красавицы, чтобы понять его происхождение.
— Шубин! — ахнула она, гася возглас изумления в плече Барта.
В центре человеческого круга, напротив старика, стоял вице-губернатор. Так же, как и минутой назад старик, он скрестил руки на груди.
— Я принимаю этот молот. И пока он в моих руках, все свои силы я отдаю борьбе за наше дело. Я клянусь до конца быть ему верным. На руне Ар я присягаю в верности красному орлу — символу самопожертвования и возрождения. Мы должны умереть, чтобы выжить! Наш бог — Вальватер — с нами! Мы вместе. Мы сильны. Мы победим!
Последние слова вместе с Шубиным повторили грозным гулом все присутствующие.
Старик протянул на вытянутых руках массивный молот. Шубин благоговейно принял его и приложился губами к бросающей металлические отблески голове.
— Не может быть, — не разжимая губ, едва слышно проронил Барт. — Обряд посвящения в магистры…
— Магистры чего? — так же тихо спросила Славина.
— «Германенордена», или «Туле», похоже, все в куче, — на ухо пояснил ей Макс. — Видишь, как у них скрещены руки? Это — жест магистра. Символ смерти и возрождения, его используют в ритуале вызывания мертвых, называют символом Озириса, Рогатого Бога, или Бога Смерти… Так в свое время присягал Гитлер.
— Что? — Ольга чуть не вскрикнула.
— Тише! — зажал ей рот Барт. — Тише!
Старик вышел из круга и занял место чуть в стороне, пристально и сурово наблюдая, как люди по очереди подходят к Шубину, склоняют головы в почтительном поклоне, прикладываясь лбом к тяжелому молоту. Берут из специального углубления в стене горящий факел, вычерчивают им в воздухе что-то типа свастики и возвращаются в круг.
Один, второй, пятый…
Завороженные невиданным действом, Ольга с Максом настолько ушли в его созерцание, что не увидели, как сначала слабо, а потом активнее шевельнулась блондинка. Как приподнялась она на локтях, подтянула ноги и села.
— А-а-а, — вдруг хрипло и тихо выдавила она. И тут же громче, тонко и истерично: — А-а! Чужие!
Ее голос вспорол тишину пещеры так внезапно и так надсадно, что на мгновение показалось, будто кто-то, умирая, испустил последний истошный вопль.
Старик, Шубин, все остальные участники обряда застыли в недоуменном вопросе, повернув головы на крик.
Блондинка, пошатываясь, вышла из-за колонны. Сбившийся плащ, растрепанные волосы, блуждающие глаза.
— Мартин… там… там…
— Грэтхен, тебе что-то почудилось? — строго спросил старик.
Шубин, первым сообразив, что блондинка не бредит, бросился к жене, подхватил ее, почти падающую с ног.
— Мартин… Там — двое. Чужие. Мужчина и женщина. Женщина — эта журналистка, Славина…
— Не может быть, — качнул головой близко стоящий Рощин. — Славина с Бартом в шестых воротах. Оттуда нет выхода.
— Я их видела, Мартин, — слабо настаивала блондинка. — Вот там…
Через мгновение пещера наполнилась гомоном и суетой.
Видимо, действия на случай незапланированного появления чужих были отработаны давно и серьезно.
Люди рассыпались по темным закоулкам пещеры, причем каждый знал, что именно ему обследовать.
В центре остались неподвижный старик и опустившаяся прямо на пол блондинка.
— Отец, — подняла женщина больные измученные глаза. — Фридриха больше нет с нами…
По лицу старика пробежала хмурая тень. Он на долю секунды позволил себе прикрыть глаза.
— Грэтхен, ты сегодня ушла от нас дальше, чем обычно. Ты видела будущее, а не настоящее. Все мы когда-нибудь уйдем…
Блондинка снова взглянула на старика полными слез глазами. Было видно, что ей безумно хочется поверить в его слова, в то, что ее сын жив, а она, впервые за все свои многочисленные путешествия по иным мирам, ошиблась.
— Отец, это правда?
— Конечно. У твоего мужа сегодня великий день. Не мешай ему.
— А эти, чужие?
— Что тебе за дело до них? — спокойно спросил старик. — С ними разберутся.
Максим, таща за руку Ольгу, бежал вперед по узкому коридору. Иному, чем тот, которым они попали сюда. Первому, подвернувшемуся на пути, когда они кинулись спасаться после крика блондинки.
Этот тоннель был ниже и уже, ровно на одного не очень высокого человека. Поэтому Барту приходилось пригибать голову, чтобы не тормозить темечком, и скорости передвижения это не способствовало.
Они бежали и бежали, долго, задыхаясь от ужаса и собственного горячего дыхания, больно стукаясь о неровности, какие-то углы, пока вдруг Барт не остановился со всего маху.