Седьмая жена

Ефимов Игорь Макарович

Поймал он и меня.

– Вот вы говорите, что в мироздании Он наделал ошибок, – начал он, ставя свою порцию джина рядом с моей. (Хотя, конечно, я ничего подобного не говорил.) – А я вам готов доказать, что Он шел шаг за шагом только вверх и каждый раз находил оптимальное решение. Если всмотреться внимательнее, то нигде, нигде вы не найдете ни одного сбоя, ни одного неверного хода.

Да, на первый взгляд может показаться, что Он просто развлекается, что безжалостно отдает каждой новой своей твари старую на поедание. Сегодня Он создал красивых рачков, плавающих в океане, завтра создаст китов, которые будут миллиардами пожирать этих рачков. Сегодня полюбуется рыбками,

резвящимися подо льдом, завтра напустит на них свою новую игрушку – тюленей, послезавтра тюленей начнут хватать зубами белые медведи, а еще через миллион лет по медведям начнут стрелять бесхвостые обезьяны.

Но всмотритесь внимательно – и вы увидите, как бережно отделена одна тварь от другой, как заботливо выстроены загончики времени-пространства для каждого существа. Стены этих загончиков созданы из невидимого и неразрушимого – пересечением времени и пространства порожденного – материала, именуемого скорость. Льву никогда не догнать здоровую газель, и кошка всегда удерет от собаки на дерево, но белка всегда успеет вскарабкаться от кошки на более высокие и тонкие ветки, и ласточка всегда увернется от ястреба, и суслик добежит до своей норки раньше лисы. Если же тварь слишком медлительна, Он строит вокруг нее стену из чистого – без посторонних примесей – времени. Он множит ее до бесконечности, как крабов в пучине морской, как гусениц на листьях, как червей в толще земли, как леммингов во мху. Эй, быстрый кальмар, проворная синица, неутомимый крот, вечно голодный волк – попробуй-ка сразу съесть всех крабов, гусениц, червей, леммингов! Нет, не успеешь – они наплодятся быстрее.

Иные говорят, что вымершие динозавры и птеродактили и прочие исчезнувшие с лица Земли твари – вот бесконечный перечень Его неудач и ошибок. Что и в наши дни многие виды продолжают исчезать и Он не в силах продлить им жизнь даже на два-три столетия. Но откуда мы знаем, что Он хочет продлевать жизнь до бесконечности? Видели вы когда-нибудь ребенка, который одинаково и всегда любил бы все свои игрушки? Если какая-то надоест, он забросит ее и даст исчезнуть в подвальном хламе. Да, какие-то твари исчезают на наших глазах. Но что же неудачного найдете вы в бенгальском тигре, в лысом орле, в дюгоне, бизоне, в снежном леопарде? И наши судорожные попытки спасти их – разве не отражают наше восхищение? Не похожи ли мы на бедных детей, которые кидаются к игрушкам, выброшенным из богатого дома, уносят к себе, подклеивают, подкрашивают, подшивают?

Конечно, у Него бывали проблемы. И весьма серьезные. И уходило, видимо, немало времени на решение их. Когда Он перешел от неподвижных растений к перемещающимся в пространстве животным, нужно было научить их искать и находить себе еду. Он наделил их муками голода и наслаждением насыщения. Они радостно побежали отыскивать себе пропитание. Эгоизм был сделан синонимом жизнеспособности любой твари. Ешь все, что сможешь ухватить своими зубами, когтями, щупальцами. Самка жука-богомола пожирает самца сразу после оплодотворения, а самка-щука – иногда и не дожидаясь, чтобы самец обрызгал молоками ее икру, а крокодил покрупнее съест крокодила поменьше и не проронит ни одной своей знаменитой слезинки.

Но потом столкнулись две задачи – им нужно было есть, но в то же время и размножаться. Выполняя замысел Творца, животные ели все, что им попадалось, не оставляя никакой еды своим потомкам. Часто они пожирали и потомков, стоило тем зазеваться. Вымирали целые виды, о которых мы теперь и понятия не имеем. Его же постепенно начинало тянуть к более сложным созданиям. Созданиям, которые умели бы быстрее откликаться на разные ходы в Его игре, на смены холода и тепла, тьмы и света, и главное – на появление новых созданий. То есть они должны были уметь обучаться друг у друга – младшие у старших. Но как оставить младших рядом со старшими – ведь те их тут же съедят?

И тогда Он придумал одну деталь, ход – изящнейший штрих во всем Творении.

Мне кажется, Он до сих пор втайне гордится им – и по праву. Во всем мироздании я не нахожу ничего более восхитительно остроумного.

Он изобретает любовь.

Любовь к собственным щенятам, котятам, утятам, львятам, ребятам, цыплятам, дельфинятам. Любовь к другим существам своей породы. Вообще любовь.

Мне кажется, именно в этот момент Он забросил ихтиозавров, птеродактилей, бронтозавров и прочих простодушных набивателей живота. Ему просто перестало быть интересно с ними, и Он дал им исчезнуть в земном прахе. Теперь он занимался в первую очередь только теми, кто сумел подхватить посланный им заряд любви. То есть птицами и млекопитающими. А потом и людьми.

И как быстро у него все завертелось! Раньше на создание новой твари уходили миллионы лет. А теперь? Домашних животных не было на свете еще двести тысяч лет назад. Все коровы, курицы, кошки, свиньи, козы, ламы, верблюды, даже домашние пчелы – все были созданы на ферменте любовного обмена едой, все сгустились вокруг человека любовью.

Конечно, Он выделяет нас, конечно, любит по-особенному. Ибо мы – единственные из его созданий, способные оценить и восхититься Его творением. Именно для этого Он дал нам способность имитировать Его, то есть творить.

Однако есть один вопрос, одна загадочная недоделка, которую я пока не знаю, как объяснить. Нет-нет, я не обвиняю Его – я просто, по человеческому убожеству и скудоумию, не могу себе представить, как Он справится с этим. Мы должны верить, что Ему и это по силам, что Он разрешит неразрешимое. Ибо иначе погибнет эта чудная, голокожая, двуногая находка – съест, уничтожит сама себя.

Повторяю: мы не должны, мы не смеем вменять Ему в вину муки неразделенной любви.

Это лишь наше недомыслие – полагать, будто Ему ничего не стоило устроить так, чтобы любовь любящего немедленно рождала ответную любовь в любимом, как ток огня рождает тепло, как луч света вызывает отблеск. Мы не должны бояться неразделенной любви, а когда нам нечем дышать от боли, мы должны верить, что Он найдет, придумает – скоро, скоро, через каких-нибудь десять тысяч лет – избавление.

Да, неразделенная любовь мучает нас, как неутоленный голод. Но, может быть, мы сами в этом виноваты? Потому что мы непременно хотим любви этой женщины, этого друга, этого – своего – ребенка. Быть может, наказывая неразделенной любовью, Он учит нас любить всех? Или Он слегка ревнив и хочет, чтобы мы обратили нашу любовь к Нему? А может быть, эта недоделка – бессмысленные, не имеющие рационального оправдания муки неразделенной любви – и делает нас интересными Ему? И в тот момент, когда Он справится и с ней, когда одолеет, когда мы станем спокойно любить только в обмен, с гарантией, на равных, я – ее, она – меня, Ему станет скучно с нами и Он забросит нас, как забросил сотни других своих созданий?

Дорогие радиослушатели, если мне удастся вернуться к вам живым, я, как всегда, с нетерпением буду ждать ваших ответов на вопросы, поставленные одиноким островитянином – непрошеным защитником Творца.

10. Дрейф

Однажды вернувшийся из конторы Антон увидел повязку на глазах жены-5. Да, ее зрению необходим отдых. Так сказал врач. Нет, очки ей не нужны. Это просто усталость сетчатки. Довольно редкое заболевание. Врач обещает, что через неделю все пройдет. Только нужен полный покой, полное отсутствие световых раздражений. И витамины. Она заранее накупила нужных витаминов. Не подаст ли он ей зеленую коробочку со столика рядом с буфетом? Ему и детям придется целую неделю обходиться без ее услуг и даже помогать ей во всем. Как он думает, это будет им не очень тяжело?