Седьмая жертва
Шрифт:
– Ну? – не выдержал наконец Бледсоу. – Что-нибудь пропало?
Карен молча перекладывала документы из одной стопки в другую, одновременно просматривая их. Потом она уселась на пол, поджав под себя ноги, и оперлась спиной о диван.
– Психологический портрет исчез. Вместе с ним пропали бланки протоколов ЗООП, виктимологический анализ и…
– Что «и»? – спросил Бледсоу.
Карен проглотила комок в горле, прежде чем ответить.
– Фотографии с места преступления.
В комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина. Ее нарушил Робби:
– Карен, теперь нам точно
Она выпрямилась.
– Ты что, сошел с ума? Ты собственными руками разрушишь две карьеры, не говоря уже о том, что моя и так на краю пропасти.
Робби опустился на пол рядом с ней и мягким, негромким голосом сказал:
– Карен, это плохо. Очень плохо. Это повлияет на его поведение на месте преступления.
– Следствие ведет наша оперативная группа, и никто другой! – рявкнул Бледсоу. – Мы втроем образуем ровно половину ее личного состава. Кроме того, руковожу ею я, а мне уже известно о том, что случилось. Так что стоит лишь заикнуться об этом кому-нибудь еще, Бюро и Полицейскому управлению, и нас линчуют. Поскольку Турстон сует нос во все дыры, меня моментально отстранят от дела. Или кто-нибудь из вас сомневается в этом, черт подери? Готов держать пари, Робби, что тебя просто вышвырнут вон, даже без выходного пособия. У тебя не будет ни малейшего шанса. А в результате весь ход расследования затормозится. Нет, я считаю, что мы должны сохранить… это маленькое происшествие в тайне.
Карен посмотрела на своего щепетильного напарника, тот ответил ей понимающим взглядом, и наконец оба подняли глаза на Бледсоу.
Тот кивнул. Высокие договаривающиеся стороны пришли к взаимовыгодному соглашению.
…сорок шестая
После того как они пришли к согласию, встал вопрос о связи Кап с убийцей. Они по-прежнему стояли на крыльце и оживленно дискутировали на эту тему.
– В чем бы ни заключался ответ, думаю, тебе небезопасно и дальше оставаться здесь. Он знает, где ты живешь и где тебя можно найти.
Карен стиснула зубы.
– Я никуда не поеду. Я не стану убегать. Я не позволю ему выгнать меня из собственного дома. – Она повернулась и направилась в дом. – Я не стану этого делать!
Бледсоу обменялся взглядом с Робби.
– Она может пожить у меня, – предложил Робби. – У меня есть свободная комната.
Уголки губ Карен дрогнули в улыбке, и она отвернулась, чтобы Бледсоу не увидел выражения ее лица. Очень смешно, Робби.Она знала, что Бледсоу – слишком хороший полицейский, чтобы не заподозрить, что между ними что-то есть.
– Ну ладно, все лучше, чем оставаться здесь, – проворчал Бледсоу.
– Значит, решено, – заявил Робби. – Ступай, возьми что-нибудь на первое время, и я…
– Нет! – решительно отрезала Карен, давая понять, что говорить больше не о чем и своего мнения она не изменит.
Но заставить Бледсоу замолчать было не так-то легко.
– Мы заключили соглашение насчет этого проникновения в твой дом. Но наш пакт считается недействительным, если ты намерена бессмысленно подвергать свою жизнь смертельному риску, А твое упрямство при всем желании
Робби кивнул.
– Я согласен. Подведи черту в своих отношениях с этим парнем каким-нибудь более приемлемым способом.
Карен, сдаваясь, опустила руки.
– Ладно, уговорили, – вздохнула она. – Я поживу у тебя. Пару дней.
– А я отправлю кого-нибудь из детективов в штатском подежурить у дверей палаты Джонатана. Пока я еще не знаю, под каким предлогом это сделать, но что-нибудь придумаю.
– Вот мы и вернулись к главному вопросу, – заметил Робби. – В чем состоит твоя связь с преступником?
Карен в ответ лишь пожала плечами и направилась по коридору к своему кабинету. Большая часть документов уже была обработана нингидрином и аккуратно сложена в стопки.
– Ты сможешь разобраться с отпечатками?
Бледсоу тряхнул пластиковым пакетом, расправляя его.
– Я попрошу одного лаборанта сделать их анализ. Он мой должник с тех пор, как я оказал ему услугу – вытащил его из передряги, в которую он угодил при разводе. Он все проверит, не составляя формального рапорта или отчета о проделанной работе.
Он сунул стопку бумаг в пакет. За ними последовала и карта памяти с фотографиями, сделанными камерой Карен.
– Круто, – заметил Робби.
Карен, присев на край письменного стола, глядела на стену над диваном, где рдела оставленная преступником надпись.
– Это здесь, в… – пробормотала она.
Робби наклонил голову к одному плечу, потом к другому, рассматривая надпись.
– На этот раз он писал не кровью. – Он подошел ближе. Учитывая его высоченный рост, надпись оказалась как раз на уровне его глаз. – Похоже на губную помаду…
– Это она и есть. Все, я поняла, – заметила Карен, подходя к Робби.
Бледсоу положил пакет на стол и присоединился к ним.
– Что ты поняла?
Карен обменялась взглядами с Робби.
– Не могу поверить, что мы оказались настолько слепы, что не заметили этого с самого начала, – пробормотал тот.
Карен покачала головой, изумленно приподняв брови.
– Это же было у нас под самым носом.
– Что «это»?
Карен криво улыбнулась.
– Каждое сообщение означает одно и то же. «Это в крови» . –Она скрестила руки на груди и прислонилась плечом к стен Преступник может оказаться возмущенным и разочарованый любовником, подцепившим ВИЧ, гепатит или еще какую-нибудь вирусную инфекцию от женщины. Такое поведение вполне согласуется с логикой насильников, которые переносят свой гнев с одной конкретной женщины на всех представительниц слабого пола в целом – или женщин определенного типа, напоминающих ту особу. от которой они заразились. И ощущение сходства может вызвать что угодно – запах, прикосновение, взгляд. И теперь мы вправе предположить, что у той женщины карие глаза, как у всех наших жертв. Но, опять же, это всего лишь возможность, а мы не можем оперировать исключительно возможностями и вероятностями, иначе рискуем заблудиться и утонуть в них. Откровенно говоря. я даже не уверена, что это нам чем-то поможет.