Седьмое чувство. Дилогия
Шрифт:
– Месть - это недостойное чувство.
– Свет его не одобряет?
– Совсем не одобряет. Тем более что все эти десять лет я не сидел сложа руки.
– Неужели, - девушка удивленно посмотрела на Клемента, - мстить больше некому?
– Я тебе потом расскажу, - уклончиво ответил он.
В самом деле как ей объяснить, что он не только не оставил монашество, но и занял место магистра ордена, не останавливаясь на своем пути ни перед чем - даже перед убийством. Ложь и смерть стали для него привычными спутниками. Мирра помнила его совсем другим. Как она отреагирует
Мирра ласково погладила его по спине, мгновенно выведя Клемента из состояния задумчивости. Монах удивленно посмотрел на девушку, но отстраняться не стал.
Это было невероятно. К нему никто так не прикасался. Его или мучили или лечили - но всякий раз помимо его воли, не спрашивая того, хочет он этого или нет. Но сейчас он очень хотел, чтобы она продолжала. Губы Мирры разошлись в невольной улыбке, когда она заметила, как он размяк под ее рукой. Клемент был в смятении. Всего два прикосновения напугали его больше, чем все пытки Ленца вместе взятые. Он крепко зажмурился и задержал дыхание.
– Если тебе больно, я сразу перестану.
Он молча замотал головой. Говорить в этот момент было выше его сил.
– Бедненький, измученный Светом и людьми… - Мирра обняла его, поглаживая по затылку.
– Если бы ты меньше думал о других, ты был бы счастлив, но ты не можешь иначе. За годы моей жизни в Вернстоке, я не встречала никого хоть немного похожего на тебя. Все люди разные, но такого как ты больше нет.
– Мирра, ты совсем не знаешь меня… - сказал он хрипло.
– Я изменился.
– Не верю. Перемены никогда не касаться самого главного. Сущность не меняется. И не пытайся мне возражать, я полгода посещала философские диспуты, и теперь непобедима в споре.
– Куда уж мне… - отозвался Клемент.
– Тем более что у меня в запасе всегда есть весомый аргумент, - Мирра лукаво подмигнула монаху и поцеловала его в висок.
Если в этот момент у него в голове и были какие-то мысли, то они сразу же улетучились.
– Мирра!
– он сделал вялую попытку отстраниться.
– О, Господи! Что ты со мной делаешь? Я понимаю, что ты рада меня видеть, но ты… Ты заставляешь меня волноваться.
– А ты не волнуйся.
– Мирра, я говорю серьезно, - сказал он слабым голосом.
– Ничего не слышу… Совершенно ничего, - она снова поцеловала его.
Клемент застонал и, собрав остатки воли, встал со стула. Однако больше его ни на что не хватило. Только теперь он в полной мере понял, что значит раздвоение личности. Одна его половина настойчиво умоляла его остаться, другая же властным тоном приказывала ему немедленно уйти. Монах застыл в нерешительности.
– Куда ты собрался?
– Зачем ты это делаешь?
– Неужели тебе противно находится рядом со мной? Никогда в это не поверю. Раньше ты не боялся моих прикосновений.
– В том-то все и дело. Раньше ты была двенадцатилетней девочкой. А теперь тебе двадцать два года, и ты ставишь меня в двусмысленное положение.
– А кого это волнует кроме тебя самого?
Клемент запнулся,
– И потом, я не вижу никакой двусмысленности, - Мирра пожала плечами.
– Но я же монах… И в нищенском рубище и в имперском плаще я буду оставаться им. Всегда и везде, потому что это моя натура, - он склонил голову.
– Мой удел - служить Свету. Ты хоть чуть-чуть понимаешь меня? Это не изменится.
– Я не посягаю на твою веру, - девушка всплеснула руками.
– Ни в коей мере. Можешь быть спокоен на этот счет. Но я никогда не слышала, чтобы монахам запрещалось любить. Неужели они не имеют на это права?
– Нет, не в этом дело.
– Клемент совсем растерялся.
– Просто Свет я люблю больше.
– Уверена, что в твоем сердце найдется немного места и для меня.
– Мирра, почему ты говоришь мне это?
Вместо ответа она провела рукой по его плечу.
– Ты не замерз? Здесь холодно.
– Я весь горю, - признался монах.
– Ты же этого добивалась?
– Клемент, мне сложно с тобой об этом говорить… - Она покраснела и грустно рассмеялась.
– Нет, правда. Когда я смотрю в твои удивленные глаза, такие чистые и невинные, как у пятилетнего ребенка, мне становиться стыдно за свои мысли. Я не уверена, что ты поймешь меня.
– Говори, я всегда готов тебя выслушать.
– О, нет! Ты сказал это таким тоном, будто бы собираешься меня исповедывать. Сейчас ты нужен мне совсем в ином качестве.
– Кажется, я уже догадываюсь в каком именно…
– Между прочим, мне известно, что Святой Мартин, на которого вы все равняетесь, был семейным человеком. Это ни для кого не тайна. Я не говорю, что ты обязан жениться, но что мешает тебе жить нормальной жизнью?
– Мирра…
– Неужели я для тебя ничего не значу?!
– воскликнула девушка с чувством.
– Это не так, ты же знаешь.
– Когда ты умер… Вернее, когда я думала, что ты умер, - поправилась Мирра, - мне было так тоскливо и одиноко, что никаких слов не хватит, чтобы описать это состояние. Но я не жалела себя. Больше всего меня угнетало то, что мир потерял такого замечательного человека. С твоей смертью я едва не утратила веру в людей. Это был ужасное время… Справедливость - это миф, рассказанный нам в детстве. Больше я не желала в него верить. Сначала родители, потом ты… Не знаю, как я выжила. Должно быть всему виной мой молодой крепкий организм. Годы шли, я росла. Это было неизбежно, правда? Мне нужен был человек, которому можно было бы доверять, как я доверяла тебе, но я его так и не нашла. Нигде.
– Мирра была вынуждена остановиться, чтобы перевести дыхание.
– Поиски в этом огромном городе не увенчались успехом. Всякий раз, когда я видела высокую худощавую фигуру человека, в коричневой рясе, я замирала, потому что надеялась снова увидеть тебя. Это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Я молилась, чтобы ты явился ко мне во сне, но тщетно. Только однажды ты мне приснился - мимолетное видение, обман которого разрушил безжалостный солнечный свет. Клемент, не было ни дня, чтобы я не вспоминала о тебе!