Седьмое имя
Шрифт:
Как они все заблуждались. Теперь он знал, что нелюди хотят вернуть утраченные знания предков… Но не всем. Они выбирали из племени самых способных и умных людей и забирали к себе, чтобы научить всему, что могут сами… Остальные пусть живут по старинке… Почему кто-то должен жить лучше, чем остальные? Вот это Оламер не мог принять! И он сказал посланцу нелюдей, что больше не хочет сотрудничать с ними. Так бы, наверное, и случилось, да это переживание на скале молений. Он сам должен принять решение, но готов ли к этому?
Ведун метался… В тесной пещерке негде было даже ходить и он спустился на полоску песка между скалами и линией прибоя. Здесь он ходил, когда свершал ритуалы
Принять к себе самых умных и способных – это понятно. Но раз уж вы хотите поменять жизнь потомков, так помогите им всем. Не обязательно открывать сокровенное, можно научить жить по-иному… Нелюди не хотели этого. Они отбирали тех, кто мог принять их знание, а остальным отказывали в праве на новую жизнь… Почему? Оламер не мог ответить на это. Нелюди действовали по правилам, о которых он ничего не знал. Ему казалось, что эти правила мешают его соплеменникам, и он просил нелюдей не вмешиваться в дела племени.
Он стоял у подножия лестницы и не знал: хочется ли ему взойти по ней, шагнуть на ступени или же уйти обратно. Раз пробрался сюда по берегу, значит и вернуться тем же путем сможет… Хотя… Поздно! На верхней площадке лестницы появились нелюди. Они увидели Оламера и замахали ему руками. И он стал подниматься по ступенькам наверх…
Начало служения
Он медленно поднимался по лестнице, а ожидавшие наверху нелюди не торопили. Оламер останавливался на каждой ступеньке и все ждал, что сейчас внутри что-то решится, и он повернет назад. Понимал, что ожидание пустое, порожденное его нежеланием встречаться с нелюдями. Однако шел вверх, преодолевая внутреннее сопротивление. Пока поднимался по ступенькам, разговаривал сам с собой: «Ведь не хочу туда идти, так зачем же я поднимаюсь?» И отвечал: «Они ждут меня и мне нельзя уйти от их ожидания…»
А внутри метались разные мысли. Одни шептали, что сомнения не стоят ничего и нужно определяться, делать выбор. А другие – наоборот, говорили, что вверху его ждет нечто важное и определяющее его жизнь… В конце подъема Оламер окончательно запутался в переживаниях и просто шел наверх, не думая ни о чем. Коли хотел бы уйти, так ушел сразу, а не стал мучительно дергаться, поднимаясь по ступенькам… Нелюди наверху ждали его, а он, видимо, не решил, как разговаривать с ними, потому, и полз медленно. Наконец Оламер сказал себе: «Решать надо было внизу, а сейчас поднялся, так принимай все, что тебе скажут…»
На верхней площадке лестницы его встретил знакомый уже старый Хранитель. И молодой черноволосый нелюдь. Они помогали оживить
– Мы не будем ничего тебе предлагать. Ты все сказал нашему посланнику, но тебя ждет в храме Великая мать. Она привела тебя в наши земли…
– Но я пришел сам…
– Шел ты, конечно, сам, но путь тебе указывала она… Великая мать способна провести путника по тайным стежкам, о которых никто даже не догадывается. И ты пришел к нам по берегу, хотя там нет тропы… Ты сам знаешь, что дорогу закрывают скалы… Но тебя вела Великая мать, а для нее эти преграды ничего не значат…
– Почему после стольких лет разлуки она решила встретиться со мной?
– Это ты спросишь у нее. Она сказала, чтобы мы встретили тебя на лестнице и привели к ней…
Крыша храма сверкала в лучах солнца, а вход закрывала тень. Нелюди остановились у границ тени и молодой сказал Оламеру:
– Дальше нам ходу нет. Она велела довести тебя только до границы тени. Иди сам, тебя ждут…
Оламер шагнул в тень, и когда солнце перестало слепить глаза, увидел, что двери храма медленно отворяются. Он поднялся по ступеням крыльца и вошел в храм. Прохлада, тишина и полумрак, да мягкое сияние, исходившее от священного барельефа на стене. А перед ним возвышалась большая каменная чаша. Оламер подумал, что в ней должна быть вода. Подошел поближе и увидел прозрачную жидкость в каменном углублении. Вода мерцала и светилась изнутри, потом завихрилась, и над ее поверхностью возникло облачко. Оно увеличивалось и поднималось над чашей, и скоро обрело форму человека, а потом опустилось на пол. Ведун смотрел на превращения. В жизни такого видеть ему не доводилось, но не было ни удивления, ни страха. Принимал все, как должное. А облачко сгустилось и обернулось прекрасной, женщиной. Оламер смотрел на нее и не испытывал никаких эмоций. Он ждал увидеть мать, но, когда возникла эта женщина, сердце молчало.
Женщина смотрела на ведуна сияющими глазами и тоже молчала. А потом он услышал переливчатый, как весенний ручеек, голос ее мыслей:
– Ты ждал увидеть меня постаревшей и сморщенной, как матери твоего народа? Но я вне времени и всегда остаюсь такой, какой была в твоем детстве. Не удивляйся, сын. Я действительно твоя мать.
– Но мое сердце молчит … Я надеялся, что при встрече оно подскажет мне …
– Все правильно. Я родила твое тело, а дух пришел из безмерных далей… Твое тело помнит меня, а дух хранит память о том, кто послал тебя … Коснись меня и твое тело подскажет тебе…
Оламер дотронулся до руки женщины, и сердце застучало. Он почувствовал, как из глубин памяти поднимается давно забытое ощущение, когда он прижимался к матери, она обнимала его. В ее объятиях чувствовал себя словно в уютной норке…
Она спросила:
– Вспомнил теперь?
– Да, мама! Я вспомнил тебя…
– Твои телесные переживания важны, они помогают тебе вспомнить… Но главное – это исполнить то, что предстоит. Для этого я и пришла. Тебе, сынок, определено великое служение, и начать его предстоит здесь, в этом храме.
– В чем служение, мама?
– Помнишь ли облако, что окутало тебя на скале молений? Тебя могли принять в служение там, но ты отказался…
– Я испугался… Я не могу бросить свое племя…
– Твой испуг и стал отказом от короткого и быстрого Пути. Ты погружен в дела своего народа и не можешь оторваться от них.
– А если я решу и в этот раз отказаться?
– Тогда так и останешься ведуном племени и будешь еще много раз вращаться по кругам жизни, повторять одни и те же события. Хочешь ли бесконечного повторения прожитого?