Седьмой этаж, годы 1-3
Шрифт:
Мысли и чувства перемешиваются, складываются в какие-то сумбурные комбинации, как стекляшки в калейдоскопе.
Да что ж это такое?! Негодование захлёстывает её с головой. Лизе, конечно, давно нравится Илья, но он-то… Что он себе позволяет?!
Ей кажется, что её голова сейчас взорвётся от мыслей. И почему-то безумно обидно и больно. Так больно, что в глазах темнеет. Страшно хочется заплакать. Нет, зарыдать во весь голос. И ещё сломать, разбить что-нибудь. Вдребезги. Так, чтоб осколки во все стороны брызнули. Со всего маху шарахнуть чем-нибудь об пол.
Нет-нет, так нельзя! Надо успокоиться. Вот так. Вдох, выдох…
Всё нормально, всё правильно. Ничего страшного не произошло. Он имеет право целоваться, с кем хочет. Это хорошо. Пусть ищет своё счастье, он его заслуживает. Нечестно удерживать его, раз сама не можешь ответить на его чувства…
Да что ж так больно-то?! И слёзы эти предательские так и просятся! Это просто эгоизм — обижаться на него. Нельзя вести себя, как собака на сене. Она не станет злиться, нет, пусть у него всё сложится, она за него будет рада… Потом. Сейчас что-то не очень получается. До чего же день отвратительный!
Шаги слышны. Он, конечно. Его шаги она из тысячи узнает. Ей совершенно не хочется видеть его сейчас. Да ещё глаза у неё на мокром месте. Не хватало ещё разреветься. И спрятаться ведь негде. Надо было сразу на лестницу удирать.
Она почувствовала, что он стоит за её спиной.
— Жень.
— У…
— Я должен объяснить…
— Ничего ты мне не должен объяснять, — буркнула она, не сумев скрыть раздражения и продолжая стоять к нему спиной.
— И всё же… Лиза просто испугалась мышонка, который оказался у нас в холле. Я его изолировал, ну и… Лиза, она…
— Ясно. Лиза щедро отблагодарила своего отважного спасителя, — иронично хмыкнула Женька, поворачиваясь, наконец, к нему лицом.
— Ну, что-то в этом роде, — улыбнулся Илья.
— Ты вовсе не обязан передо мной отчитываться, — сказала Женька, стараясь, чтоб её голос звучал бесстрастно.
— Да, наверное, — кивнул он. — …Знаешь, а я хотел бы, чтоб ты требовала от меня отчёта. Глупо, да…? Жень, мне очень важно, чтоб ты знала одну вещь… Мне никто не нужен, кроме тебя. Я твой. Не могу я быть ничьим больше… Не знаю, зачем я тебе всё это говорю…
У неё дыхание перехватило от избытка чувств. Возникло ощущение, будто она этих слов всю свою жизнь ждала. От него.
Нет-нет, нельзя сходить с ума! Нужно успокоиться, всё обдумать, иначе можно таких бед натворить.
— Илюш, поверь, для меня это очень важно… Только… всё так сложно…, — пробормотала она, усердно пряча от него глаза и изо всех сил стараясь не выдавать своего волнения.
— Ну, я и не жду от тебя ответа, — спокойно сказал он. — Я прекрасно понимаю абсурдность ситуации. Только, раз уж так вышло, что ты знаешь, как я к тебе отношусь, то я не хочу, чтоб ты думала, будто я могу быть с кем-то ещё, пока мои чувства к тебе не изменились. Не знаю почему, но мне это неприятно.
— Послушай, это неправильно, что ты не пытаешься изменить ситуацию и не стремишься найти своё собственное счастье. Ты его заслуживаешь. И другого человека смог бы сделать
— Думаю, от меня это всё равно не слишком зависит, — невесело улыбнулся Илья. — Ладно, я пойду, заберу мышонка из холла и отнесу хозяйке, а то Лиза чего доброго опять испугается.
— С каких это пор Лиза боится мышей? Она сама меня сегодня уверяла, что бояться мышей глупо, — язвительно заметила Женька.
— Не знаю, но у меня нет оснований ей не верить, — хохотнул Илья.
Он ушёл, а она всё стояла на месте и думала.
Ну что он за человек-то такой! Только он, наверное, может так относиться к собственным чувствам. Он самый хороший, самый лучший на свете. «Он мой!» Эта мысль поднимает в душе волну какого-то сумасшедшего счастья. От этого голова кружится, а на задворках сознания появляется ещё одна тихая, но упрямая мысль: «Никому я его не отдам».
Глава 9. Перемены
Илья задумчиво смотрел на собранную сумку, пытаясь сообразить, всё ли необходимое он в неё уложил. Спохватившись, отправил туда ещё полотенце и арабский разговорник.
— Так, ну, вроде, всё, — сказал он, обращаясь к Денису, который валялся на своей кровати, наблюдая за сборами со стороны.
— Ну что? У тебя ещё полчаса до отъезда, можем чайку попить на дорожку, — предложил Дэн.
— Можем. Надо к девчонкам заглянуть, вдруг они уже вернулись, — с надеждой сказал Илья.
Они сходили в женское крыло, но там было пусто.
Парни сидели на кухне, разговаривая на отвлечённые темы, пока не прибыло заказанное Ильёй такси.
— Ну, давай, брат, — сказал Дэн, обнимая друга, — счастливого тебе пути.
— Да. И ты тут не скучай, — похлопал его по спине Илья. — Девчонкам привет передавай.
Он подхватил свою сумку и пошёл к лифту.
Дэн вернулся к себе в комнату и выглянул в окно. Видел, как Илья садится в машину. Через пару секунд такси отъехало от подъезда, увозя его в аэропорт.
Дэн обвёл взглядом пустую комнату. Целых две недели ему придётся жить тут одному. Илья только уехал, а ему уже тоскливо. Вот в такие моменты и понимаешь, как ты к кому-то привязан. Эта мысль вызвала у Дэна усмешку. Ну да, они с Ильёй, как родные. Знают друг друга всю сознательную жизнь. Ничего нет удивительного в том, что, когда приходится расставаться, им друг друга не хватает. Да ещё уехал он так неожиданно.
От нечего делать, Дэн достал конспект и улёгся с ним на кровати.
Когда Женька заглянула в комнату парней, он благополучно храпел, накрыв лицо конспектом. Женька тихонько подобралась к нему, сделала пасс рукой, заставив тетрадку подняться в воздух и отлететь в сторону. Потом повела ладонью над его лицом и шепнула:
— Флокус.
Из ничего возник небольшой пушистый шарик, похожий на пуховку от пудры, и принялся щекотать Дэну нос. Дэн какое-то время морщился, не просыпаясь, потом громко чихнул и подскочил на кровати, тараща глаза и отмахиваясь от назойливого пушистика.