Седьмой лимузин
Шрифт:
Кто-то закричал, раздались и другие приглушенные звуки, а я смотрел не отрываясь в маленький черный глазок пистолета с внезапной отвагой и повторял, то ли мысленно, то ли вслух: не надо, Карл, не слушайся Гарри, думай своей головой. Ты будешь жалеть. И сам он какой-то частью, казалось, взывал о помощи, стараясь вырваться из собственной оболочки. Выпустите меня!
Но Гарри увидел, что путь к спасению стал узок, как щелка, и решил расширить его, сметя с дороги ближайшее препятствие, которым оказался смертельно побледневший метрдотель. Он нажал на курок.
Маленький пистолет, а выстрел прозвучал оглушительно, с какими-то явно телесными
В конце концов — через несколько минут или через несколько часов — мне удалось выбраться из гостиницы. Ветер яростно выл, улицы во всех направлениях терялись в непроглядной тьме. Не надо, Карл, — заорал я в сомнительной надежде на то, что он не ушел достаточно далеко, чтобы не расслышать. И кричал еще что-то, не помню, что. Но, несомненно, что-то очень важное.
Глава сорок пятая
Полиция и «скорая помощь» в конце концов появились — тоже своего рода уборщицы, которым предстояло прибраться в устроенном нами бардаке. Да нет, волноваться нечего, — заверили нас, когда метрдотеля на носилках унесли в карету. Значительная потеря крови, но жить будет. Что касается вас, мсье Эшер, то давайте присядем. Пугающее и невозможное указание, которому я тем не менее вынужден был последовать. Детективы со своими блокнотиками обступили меня со всех сторон. Естественно, мсье, мы подняли общую тревогу, предупредили все патрули. И понятно, что этому старику никак не ускользнуть. Ну, а теперь у нас к вам пара вопросов…
Колесо французского правосудия не вертится, а только скрипит.
— Сперва поймайте его, — кивнул я в окно, в сторону все еще одетых ночной тьмой зубчатых крыш Мюлуза: сцена, на которой Карлу пришло в голову поиграть в прятки, была весьма обширна. — Он вам все расскажет, не дожидаясь никаких расспросов. Сделает все, что угодно, лишь бы вы его выслушали.
Но детективы не пожелали убраться восвояси, их карандаши уже застрочили, время от времени в гостиницу врывался жандарм с младенческим лицом, докладывая о развитии событий, а вернее, об их отсутствии. Информацию он получал из припаркованного у входа в гостиницу «Ситроена», в котором работала радиосвязь. Каким-то образом мне необходимо было преодолеть эту бумажную волокиту, сонливость позднего часа, собственную тупость под воздействием паров выпитого шампанского; слишком много безотлагательных дел надо было совершить. И нельзя моргать, а то глаза могут и не открыться…
Детектив похлопал меня по плечу, выводя из минутного сна. Они с напарником пообещали вернуться позже, во второй половине дня, когда этот самый Карл, или Гарри, или как там еще уже наверняка запутается у них в сетях.
Я подождал, пока холл не покинули все за исключением спешно поднятого с постели заместителя
— Я в состоянии уйти отсюда, — сказал я Мелинде, — если вы станете моим костылем.
Сперва она окинула изумленным взглядом множество телефонных аппаратов, расставленных по столикам. Потом поняла мою мысль, вспомнив, как я рассказал полицейским о том, как Гривен поколдовал над гостиничным коммутатором.
Оператор международной связи назвал цену трехминутного разговора, глядя на меня столь недоверчиво, словно я собирался его обмануть. Зазвенели монеты — мне пришлось опустошить все карманы. Я принялся считать часовые пояса — отсюда до Нью-Йорка. Час ночи или два — что-нибудь в этом роде. Только, пожалуйста, окажись дома. Пожалуйста, лежи у себя в постели и смотри по телевизору передачу для полуночников. Лежи, если можно, одна…
— Алло…
С пятого звонка, словно она восстала из мертвых.
— Джилл, послушай меня. Немедленно ступай в телефон-автомат вне стен дома. И позвони мне по этому номеру. — Я дважды продиктовал его.
— Алан, в чем…
— Не сейчас. Не теряй времени.
Четыре минуты, пять, шесть с половиной. Господи, неужели она снова уснула? Но вот…
— Джилл? Послушай, всего я объяснить не могу. Да, я его видел. — (Нет, полиция его еще не поймала и, думаю, никогда не поймает.) — Но мне кажется, что я знаю, куда он помчался. Первым же самолетом я возвращаюсь домой. А ты пока позвони Теду. И расскажи ему о… Гарри. Скажи, чтобы он все пересказал и Карри.
Теперь в ее голосе не осталось и тени сна. И зазвучал он взволнованно.
— Алан, что ты хочешь этим сказать?
Ничего такого, что тебе стоило бы выслушать. Будь мир не столь безумен, нам не пришлось бы бояться стать одним из объектов внимания Гривена.
— Просто считаю, что мы все должны быть настороже. Послушай, тебе надо еще позвонить…
Еще парочка щелчков. Другой оператор на линии, на этот раз — весьма озабоченный. Пожалуйста, оплатите счет в размере 7 долларов 35 центов, которые у вас наверняка под рукой…
— Ах ты, черт! Алан, ты слышишь меня? Я выбежала из дому без кошелька.
— Все в порядке! — заорал я как можно громче, как будто это могло увеличить шансы на то, что нас не разъединят. — Все что угодно, только не…
Отбой. Ах ты, сукин сын! Чтоб твою подружку задушили во сне. Но мне нужно было позвонить еще раз. Я вытащил записную книжку, отыскал номер Люсинды. Там сейчас одиннадцать часов? Или двенадцать? Наверное, все уже легли — в Шорт-Крике ведут не такую жизнь, как на Таймс-сквер. Однако трубку снял хозяин дома.
— Привет, Джон. — Времени на возобновление знакомства у меня не было. — Я знаю, что час поздний, но мне необходимо поговорить с вашей матушкой.
— Она в постели. Да и вам бы пора, мистер Эшер. Вы что, напились?
— Не в этом дело! Вопрос крайне срочный. Скажите ей, что я повидался с Карлом. Она поймет, кого я имею в виду.
— Моя мать уже несколько недель плохо спит, — едва ли не хвастая этим обстоятельством, заявил Джон. — А сейчас она наконец уснула. Я не собираюсь тревожить ее сон, тем более вы в таком состоянии…