Седьмой лорд
Шрифт:
– К слову, я уже несколько лет никуда не выходил. Что делает госпожа Луна?
– Госпожа Луна – самая выдающаяся женщина, которую выбирают в столице каждый год. Иногда это известная куртизанка, а иногда – именитая артистка китайской оперы. В прошлом году этот титул получила госпожа Хэ Юэ из дома Шэнъян. Кто победит в этом году, еще неизвестно, – с улыбкой разъяснил Чжоу Цзышу, стоящий в стороне. – Этот простолюдин как раз заказал небольшую лодку. Если господа не возражают, мы могли бы сесть в нее и взглянуть на это изящное представление поближе.
– Там есть вино? – тут
– Конечно, есть, – единственным недостатком Чжоу Цзышу была склонность к выпивке, в остальном он был идеален. Стоило ему услышать эти слова, как глаза его немедленно сверкнули. – Но я не знаю, какое вино предпочитает Ваша Светлость.
– В этом году зима выдалась теплой, и лед не покрыл реку. К серебристому свету луны, отражающемуся от поверхности воды, и красавице, напоминающей нефрит, лучше всего подойдет старое вино Нюйэр Хун. У тебя оно есть? – улыбнулся Цзин Ци.
Чжоу Цзышу вдруг понял, что нашел свою родственную душу по распитию вина.
– Тридцать лет выдержки! – громко рассмеялся он. – Ваше Высочество, князь, юный шаман, прошу, сюда!
В этом мире иногда случается так, что с давними товарищами вы как чужие, а с незнакомцами будто много лет знакомы.
«Мой добрый друг... в прошлой жизни мы обещали напиться. Пусть сегодня ты этого и не помнишь, я намерен сдержать слово»
У Си недоуменно уставился на Цзин Ци, пока тот наполнял воздух беспрерывной болтовней и бессмысленным смехом. Он вдруг почувствовал, что в этом человеке было некое таинственное несоответствие.
Спереди он казался прелестным молодым господином, но со спины, в грубо сотканной одежде, выглядел как человек, переживший множество превратностей судьбы.
Он будто бы постоянно шел по дороге среди бесконечного потока людей, чтобы попросить чашу вина и согреть желудок. Будто бы постоянно ждал чего-то в одиночестве или упорно держался за что-то, а все, кто пытался догнать его, чувствовали лишь тысячи гор и рек, разделяющие их.
Будто бы... У Си уже видел силуэт этого человека прежде – мимолетная мысль, которую он не смог вспомнить.
Он бросил еще один осторожный взгляд: князь Наньнина по-прежнему выглядел молодым князем, который сменил одеяние, чтобы скрыться в толпе, никогда не трудился и не мог различить пять злаков. А он в свою очень просто следовал за ним на расстоянии трех с половиной шагов.
Чжоу Цзышу происходил из известного рода в мире рек и озер, поэтому недостатка в средствах не испытывал. Так называемая «небольшая лодка» была... совсем не маленькой: на борту судна имелось множество отличных вин и изысканных блюд. Однако самая превосходная деталь заключалась в том, что лодка остановилась очень близко к большой лодке Ванъюэ, где должна была выступить госпожа Луна. По слухам, в прошлом году это место стоило больше тысячи лян серебром.
Как только все чаши были наполнены вином, тишина на лодке Ванъюэ прервалась свистом флейты. Старик, полностью одетый в черное, стоял на некотором расстоянии от борта, безмятежно и сосредоточенно, словно монах, погрузившийся в созерцание. Его глаза и рот были закрыты, однако
– Эти двое – мастера игры на музыкальных инструментах. Хозяин театральной труппы, Цай Юй, должен был заплатить кругленькую сумму, чтобы пригласить их. Они не развлекают народ своим талантом просто так, – сказал Чжоу Цзышу.
Мастер игры на цитре вдруг открыл глаза и приподнял запястье. Первый звук цитры подхватил медленный свист флейты, музыкальные инструменты запели удивительно слаженно. Чистая и протяжная мелодия проскользила по водной глади, спиралью закрутивший в воздухе, – весь народ, расположившийся на реке или на берегу, погрузился в молчание.
Вскоре раздался кристально чистый женский голос, будто бы желающий разорвать тьму на части. Молодая женщина в белом платье медленно отодвинула занавес, звуки ее песни эхом и рябью пронеслись вдаль по реке Ванъюэ на тридцать ли, слившись с мелодией цитры. Когда зазвучал ее голос, вся суета на улицах прекратилась. От начала до конца, до затихания самого последнего звука, песня лилась без остановки, цепляла людей, словно летучая паутинка, и сливалась со свистом флейты, словно печальный вздох, вырвавшийся из груди.
Это была столица – место, где на рынках полно жемчуга, во дворах полно шелка, а сотни тысяч крыш следуют одна за другой.
Это что, небеса? Откуда взялась эта песня?
От нежного взгляда девушки, казалось, тускнели десять тысяч огней. Она поклонилась со сложенными руками и скромно улыбнулась, а Хэлянь И показалось, что нечто безжалостно пронзило его сердце. Он непрерывно смотрел на нее, словно завороженный, про себя говоря: «Ее лицо так мне знакомо. Неужели... она моя старая любовь из прошлой жизни?»
Сердце Чжоу Цзышу в то же время наполнилось дурным предчувствием. Покачав головой, он допил вино из чаши. Похоже, У Си тоже что-то почувствовал и низко опустил голову, скрывая свои мысли. А вот Цзин Ци остолбенел от испуга.
Он мог многое забыть, но лица этой женщины он никогда не забудет: Цинлуань... Су... Цинлуань.
В этот момент ему показалось, что он испытывает всю боль мира: боль быть раздавленным, боль от раздробленных костей и мышц, боль от смертельной жажды, боль от содранной кожи и разорванных сухожилий...
Посреди реки Ванъюэ водяной пар просачивался сквозь мрачный ледяной холод, от которого онемел каждый цунь костей и каждая капля крови. Холодный ветер быстро пронесся мимо. Цзин Ци вздрогнул и пришел в себя.
В конце концов, он много чего повидал в своей жизни. Сердце Цзин Ци переполнили мириады чувств, но все они относились к далекому прошлому и с тем же успехом могли исчезнуть. Прежде чем он это понял, они уже испарились.
К счастью, и Чжоу Цзышу, и Хэлянь И смотрели на госпожу Луну, Су Цинлуань, и не обратили внимания на его состояние. Однако У Си взял его за руку и шепотом спросил: