Седьмой рыцарь
Шрифт:
– Нас семь братьев леди Вильгельмина, вы видели всех. Но существовать мои братья могут, только если я поддерживаю и контролирую их ментально. Они всегда со мной. Во мне.
Виль сглотнула, уставившись на него, а потом спросила, преодолевая нервную дрожь:
– А лорд Хатор? Кто лорд Хатор?
– Хатор мой дракон, - мрачно усмехнулся Хаториан.
– Он тоже живет во мне. Мы с ним можем меняться местами. Но к сожалению, не можем обратиться в дракона. И мои братья... Они могут быть только со мной.
Хаториан окончательно
Но далеко не все.
– Сир, - решилась спросить она наконец.
– Но я-то вам зачем?
Он повернулся, проводя ладонью по лицу, словно стирая эмоции. Эмоции? У него? Вльгельмина невольно поразилась.
– Умирая, моя мать предсказала, что меня... Нас, - исправился он.
– Объединит женщина.
– И потому у вас так много женщин...
– мрачно пробормотала Виль, уйдя в себя.
***
Хаториан не стал заканчивать свой рассказ. Просто не захотел. Ему было тоскливо. Сам видел, что снова поспешил. Столько времени носить в себе это и наконец решиться вот так, в лоб, без всякой подготовки, высказать той единственной, от которой все они ждали чуда? Да. И пусть Хатор потом хоть сожрет его поедом, не мог он удержаться.
Да, его вторая мать, леди Феодора, видела сон, что он повстречает свою единственную на Весеннем балу Илтирийских невест. И потому он примчался две недели назад в Илтирию.
Чтобы понять, что тут его ненавидит каждая первая.
Он же живой символ вселенского зла. Кто решится связать с ним свою судьбу? Ведь речь шла не о богатстве и власти. Нельзя купить любовь! Ее даже заслужить не всегда возможно.
Не так уж сложно было внушить королю Ансельму, чтобы тот не обошел приглашением ни одну из девиц брачного возраста. Но присуствовать самому на том балу у него не было сил. Потому вместо него отправился Хатор.
Он безошибочно выбрал девушку. И даже совершенно по-драконьи выкрал ее из-под носа у распаленного страстью первого рыцаря Илтирии. Хороши же рыцари Илтирии, если первый из них такая подлая тварь!
А теперь эта юная синеглазая принцесса здесь. Он смотрел на девушку и понимал, что от нее зависит слишком многое. Но вот беда, Хаториан не знал, согласится ли она. Захочет ли?
Сейчас он смотрел на ее склоненную в задумчивости голову. Принцесса молчала слишком долго, а в душе Хаториана потихоньку разливалась горечь. Все было зря. Нет.
Тогда он скажет это первым.
– Леди, вам не нужно беспокоиться...
Он отпустит ее через два года, как и обещал.
Но тут она подняла голову и спросила:
– Все эти женщины, что живут во дворце. Я слышала, они...
Мужчина не видел смысла скрывать правду.
– Да, - сказал Хаториан, открыто глядя ей в глаза.
Что-то резко изменилось в ее лице. Оно стало замкнутым.
– Благодарю, ваше величество.
И вышла гордо выпрямившись.
И больше ни слова.
Он так и не понял, слышала ли она вообще толком его слова.
– Говорил я тебе, что нельзя спешить! А ты?! Придуууурок!
– взвыл внутри дракон.
– Да с твоим талантом к дипломатии и умением разговаривать с женщинами мы никогда...
И тут дракон осекся, сердито пыхтя. Понимая, что они такие, какие есть, и с этим уже ничего не поделаешь. Наверное, даже лучше, что девушка все узнала.
– У тебя есть два года.
– снова прошипел дракон, вырываясь из глубины подсознания.
– И теперь что хочешь, то и делай, но она должна быть наша!
Легко сказать! Как будто он сам не хотел.
Но это же просто вздорная строптивая девчонка с отвратительным характером.
– Вот, вот, - поддакнул из глубины души дракон.
– Так что можешь начинать прямо сейчас.
– Сделай одолжение, помолчи!
– Я-то помолчу, но я посмотрю, что бы будешь с ней делать без моих советов!
В этот раз последнее слово осталось за драконом.
глава 22
Когда девушка стремительно вышла, оставив его наедине с самим собой, мужчина так и остался сидеть за столом, отершись лицом на скрещенные руки. Гнетущее ощущение, словно огромные когти прошлись по его душе.
Ему было тяжело носить в себе это все. Тяжело знать и постоянно ощущать и тягу разделенного с ним дракона, и эту тесную связь с братьями. Но поменяться сейчас местами не хотели ни он, ни дракон. Тот спор вымотал обоих.
Застыв в одной позе, Хаториан думал. Не сразу, но девушка вышла, а он вдруг понял, что больше не слышит ее мыслей. Чувствовал присутствие, даже отголоски эмоций. Но так, словно она закрылась от стеной.
В какой момент это произошло, Хаториан не знал. Наверное, все-таки во время разговора. Всему виной та дикая смесь чувств, охватившая его тогда.
Так вот оно как бывает, когда чувствуешь себя человеком по-настоящему. Это когда боль в груди, а в голове пустота. Жалкие попытки понять, в чем была ошибка. А в сердце обрывки надежды.
Огромные. жгучие. Но обрывки.
Нет. Этого душевного раздрая не увидит и не почувствует никто.
Он встал, еще более холодный и замкнутый, чем обычно. Отошел к окну и застыл, глядя вдаль.
***
Вильгельмина не помнила, как вышла из той королевской столовой, ноги сами несли куда-то. А в голове билась мысль, что ее снова используют. Пусть не так жестоко, как это хотел сделать Филберт.
Но еще более жестоко! Еще более...
Нет ничего хуже, чем дать человеку поверить в то, что его любят, а потом...