Седьмой свиток

Смит Уилбур

На лбу миллиардера выступила испарина, а лицо побледнело. Утте придвинулась к нему, но он даже не взглянул в ее сторону. Шиллер не сводил глаз с сокровища, лежащего у его ног.

Хелм раскрыл складной нож и перерезал шнуры с кисточками, удерживавшие покрывало. Дыхание фон Шиллера участилось, в горле послышались хрипы, как у человека на последней стадии эмфиземы.

— Да, — прошептал он. — Именно так.

Утте Кемпер наблюдала за лицом миллиардера. Он всегда становился таким, получая очередное пополнение коллекции. Всякий раз казалось, что с ним случится

сердечный приступ, хотя сердце у фон Шиллера было как у быка.

Хелм подошел к верхней части колонны и осторожно прорезал дырку в ткани. Сунув туда лезвие, он медленно провел им до самого низа, будто открывая молнию. Нож не уступал остротой бритве, и ткань сползла, открывая резной камень.

На лбу фон Шиллера выступили крупные капли пота; они потекли по подбородку, по рубахе. Он слегка застонал при виде иероглифов. Утте наблюдала за хозяином, возбуждаясь все сильнее. Она знала, чего ждать от босса, когда его охватывают такие чувства.

— Смотрите, герр фон Шиллер. — Нахут опустился на колени возле обелиска и провел пальцем по очертанию ястреба со сломанным крылом. — Это подпись Таиты.

— Она подлинная? — спросил фон Шиллер голосом чрезвычайно больного человека.

— Подлинная. Готов поклясться своей жизнью.

— До этого может дойти, — предупредил немец. Его глаза сияли жестким сапфирным блеском.

— Колонна была сделана четыре тысячи лет назад, — упорно повторил Нахут. — И это настоящая подпись. — Египтянин свободно перевел надпись на стеле, его лицо светилось почти религиозным восторгом. — «Анубис, шакалоголовый бог царства мертвых, держит в лапах кровь и внутренности, кости и легкие, и сердце, которые суть мои различные части. Он двигает их как камни на доске для бао, мои члены служат ему шашками, голова — это великий бык длинной доски…»

— Довольно, — приказал фон Шиллер. — Переводом займемся позже. Идите. Оставьте меня одного. Не возвращайтесь, пока я не пошлю за вами.

Нахут пораженно посмотрел на миллиардера и неуверенно поднялся на ноги. Он не ждал, что его вот так прогонят в момент триумфа. Хелм поманил археолога за собой, и они быстро направились к двери домика.

— Хелм, — окликнул верного слугу немец. — Пусть меня никто не тревожит.

— Разумеется, герр фон Шиллер. — Джейк вопросительно взглянул на Утте Кемпер.

— Нет, — проговорил босс. — Она останется.

Мужчины вышли из комнаты, и Хелм тщательно закрыл за собой дверь. Утте подошла к ней и заперла на ключ. Потом обернулась к фон Шиллеру, заложив руки за спину и прижимаясь спиной к стене.

Ее груди, упругие и пышные, торчали вперед. Сквозь тонкую ткань хлопковой блузки виднелись соски, твердые как мрамор.

— Костюм? — спросила она. — Вы хотите костюм? — Ее собственный голос стал напряженным. Игра ей нравилась почти так же, как и фон Шиллеру.

— Да, костюм, — прошептал он.

Утте пересекла комнату и исчезла за дверью в его личные покои. Как только она исчезла, фон Шиллер принялся раздеваться. Оставшись нагишом, он встал в центре комнаты, отбросив одежду в угол, и повернулся к двери,

сквозь которую должна была вернуться Кемпер.

Неожиданно молодая женщина появилась в дверях, и он выдохнул, увидев ее преображение. На ней был парик из египетских косичек, а поверх него урей — золотой обруч с коброй, раздувающей капюшон. Корона была подлинная, древняя как мир — фон Шиллер заплатил за нее пять миллионов немецких марок.

— Я воплощение египетской царицы Лострис, — промурлыкала Утте. — Моя душа бессмертна. Моя плоть нетленна. — На ней были золотые сандалии из могилы царицы, браслеты, кольца и серьги оттуда же. Это были подлинные сокровища фараонов.

— Да, — выдохнул Шиллер, с лицом, бледным как смерть.

— Ничто не может уничтожить меня. Я буду жить вечно. — Юбка на Кемпер была из полупрозрачного желтого шелка, подпоясанная золотым ремнем с драгоценными камнями.

— Вечно, — повторил он.

Женщина осталась обнаженной выше пояса. Ее груди были большими и белыми как молоко. Она приподняла их руками.

— Они были молодыми и гладкими четыре тысячи лет, — промурлыкала Утте. — Я предлагаю их тебе.

Она сбросила золотые сандалии и ступила на пол стройными ногами. Кемпер раздвинула разрез на желтой юбке и держала его так, обнажив нижнюю часть тела. Все движения были точно рассчитаны — эта женщина была умелой актрисой.

— Это обещание вечной жизни. — Она положила правую руку на волосы лобка. — Я предлагаю ее тебе.

Готхольд фон Шиллер тихо застонал и моргнул, чтобы очистить глаза от пота, не отрывая взгляда от женщины.

Она медленно покачивала бедрами, как готовящаяся к атаке кобра. Потом широко раздвинула ноги и пальцами развела губы влагалища.

— Это ворота в вечность. Я открываю их тебе.

Фон Шиллер застонал. Сколько бы раз ни повторялся этот ритуал, он всегда срабатывал. Немец двинулся к ней словно в трансе. Его худое тело напоминало высохшую мумию. Волосы на груди немца отливали серебром, а кожа впалого живота сморщилась и висела складками. Однако волосы вокруг члена были темными и густыми, как на голове. Пенис Шиллера был огромным, не соответствующим маленькому телу, с которого свисал. Когда Утте пошла навстречу немцу, его член налился силой и поднялся. Высохшая кожа сама отодвинулась, обнажая массивную багровую головку.

— На стелу, — простонал он. — Быстро! На камень.

Она повернулась к нему спиной и опустилась на колени возле камня, глядя на приближение Шиллера через плечо. Ее ягодицы были белыми и круглыми, как пара страусиных яиц.

Хелм и его люди работали всю ночь в мастерской «Пегаса», сколачивая ящики для стелы и деревянного саркофага. К рассвету следующего дня сокровища погрузили на грузовики, обмотали толстой резиной и закрепили на специальных опорах.

По собственной инициативе Нахут проделал долгий тридцатичасовой путь до Аддис-Абебы в кузове грузовика. «Фалькон» стоял на бетонной дорожке в аэропорту и ждал, пока через ворота не проехал пыльный грузовик и не остановился рядом.