Седьмой сын (Ученик Ведьмака - др. перевод)
Шрифт:
В тот день воздух был прохладный и в нем царила безмятежность, но когда я проходил мимо сарая, поднялся слабый ветерок. Солнце садилось за горизонт, наполняя все вокруг уютным теплом, – завтра будет хорошая погода. Перед сараем вниз головой на крюках висели три заколотых свиньи – с них только что содрали шкуру, и с последней еще стекала кровь. Рыло, стоя на коленях, пытался совладать с четвертой, которая отчаянно боролась за свою жизнь. Трудно сказать, кто из них визжал громче.
Джек, в запачканной кровью рубашке, злобно посмотрел на меня, но я прошел мимо и даже улыбнулся. Работа шла полным ходом,
Через час стемнело. Джек и Рыло развели костер, который отбрасывал пляшущие тени по всему двору, и продолжали работать.
Все началось, когда я пошел в сарай за мешком с картошкой…
Кто-то отчаянно закричал, и этот крик был наполнен ужасом. Кричала женщина, с которой, по всей видимости, произошло что-то страшное.
Я бросил мешок на землю и кинулся к сараю, но вдруг словно прирос к земле, не в силах поверить своим глазам.
Элли стояла в двадцати шагах от меня, вытянув руки, и кричала так сильно, будто ее подвергали страшным пыткам. У ее ног лежал окровавленный Джек. Сначала я подумал, что Элли кричит из-за него, но она кричала из-за мясника.
Рыло повернулся ко мне, будто давно с нетерпением ожидал моего появления. В левой руке он по-прежнему держал свой острый нож, которым забивал свиней. Я застыл в ужасе, когда понял, почему кричала Элли: в правой руке Рыло держал ее малышку.
Сапоги мясника были залиты кровью убитых животных, и она еще капала с его фартука. Рыло поднес нож к младенцу.
– Подойди ко мне, мальчишка, – позвал он меня. – Иди сюда, – и захохотал.
Мясник открывал рот, но говорил не своим голосом, а голосом Мамаши Малкин. Раздавался не его смех, а кудахтанье злобной ведьмы.
Я сделал шаг к Рылу, потом еще один – я хотел подойти поближе и спасти ребенка Элли. Я пытался идти быстрее, но не мог – ноги не слушались меня. Так обычно бывает в страшном сне, когда отчаянно пытаешься бежать и не можешь двинуться с места. Мои ноги были как чужие.
Внезапно меня осенило, и от страшной догадки бросило в холодный пот. Я шел навстречу Рылу не потому, что сам так хотел, а потому, что меня звала Мамаша Малкин. Ее острый нож притягивал меня к себе. Я понял, что мне не спастись – меня заколдовали.
Что-то похожее я чувствовал в ту ночь у реки, но моя левая рука как раз вовремя смогла столкнуть Мамашу Малкин в воду. Сейчас конечности не слушались меня, и я был совершенно беззащитен.
Я подходил все ближе и ближе к мяснику и его острому ножу. У Рыла были глаза Мамаши Малкин, и лицо начало чудовищно разбухать, как будто ведьма внутри него раздувала щеки и выкатывала глаза. Его брови выступили, словно крутые холмы, а под ними горящие угольки глаз излучали смертельное пламя.
Я сделал еще шаг, и сердце в груди трепыхнулось. Опять шаг – и новый удар сердца. Теперь я был очень близко к Рылу. Тук, тук – стучало сердце, отбивая каждый шаг.
Когда до ножа оставалось всего шагов пять, я услышал, что Алиса бежит в нашу сторону, выкрикивая мое имя. Краем глаза я увидел, как она выскочила из темноты и кинулась прямо к Рылу. Ее черные волосы развевались, словно она бежала навстречу сильному ветру во время урагана.
Алиса
В тот момент, когда Алиса ударила Рыло в живот остроносой туфлей, колдовство исчезло, и я снова был свободен и мог сам двигать руками и ногами – мог наконец защитить себя.
Рыло согнулся почти пополам, но быстро выпрямился. Несмотря на то что он выронил малышку, в другой руке он по-прежнему держал нож. Его сталь блеснула на свету, когда Рыло двинулся в мою сторону. Мясник немного хромал и пошатывался – может, он стал неуклюжим или это были последствия сильного удара?
Когда я был уже расколдован, во мне проснулось множество чувств: скорбь по Джеку, страх за ребенка Элли, злоба на то, что это случилось с моей семьей. И вдруг я осознал, что был рожден стать ведьмаком, самым лучшим ведьмаком на свете. И я им стану, а мама будет гордиться мной!
Я быстро засунул руки в карманы штанов и набрал полные кулаки того, что там лежало, а затем кинул содержимое в Рыло: из правой руки – белое, а из левой – черное. Все слилось в одно черно-белое облако и посыпалось на голову и плечи мясника.
Соль и железо – смесь, которая помогает одолеть домовых: железо высасывает силу, соль сжигает домового. У меня была слабая надежда, что на ведьму это тоже подействует.
Наверное, если бросить такую смесь в лицо, плохо станет кому угодно – человек начнет сильно кашлять, но мяснику стало еще хуже. Сначала он разжал кулаки, и нож упал на землю, а потом мясник закатил глаза и рухнул на колени. Он сильно стукнулся лбом о землю и чуть не свернул себе шею.
Из его левой ноздри потекла густая жидкость. Я просто стоял и смотрел, не в силах сдвинуться с места. Мамаша Малкин медленно вытекала из его носа, булькая и пузырясь, и постепенно принимала свой прежний облик. Сомнений не было – это была она, но что-то в ней изменилось.
Во-первых, ведьма стала раза в три меньше. Теперь ее плечи доходили мне только до колен, но на ней был все тот же длинный плащ, который волочился по земле, а сальные седые волосы по-прежнему спадали на плечи. Изменилась и ее кожа: она мерцала и растягивалась. Глаза ее были красные, как языки пламени. Ведьма в ярости взглянула на меня, а затем отвернулась и пошаркала к углу сарая, постепенно уменьшаясь. Неужели соль и железо подействовали? Я не знал, что еще делать, поэтому просто провожал ее взглядом, не в силах даже пошевелиться.
Но Алиса решила не расслабляться – с ведьмой было еще не покончено. Она отдала малышку Элли и, вытащив из окна горящую палку, побежала за Мамашей Малкин. Я знал, что она собирается сделать. Одно прикосновение – и ведьма загорится. Что-то внутри меня противилось этому – это была слишком жестокая смерть. Я поймал Алису за локоть, когда она пробежала мимо, и заставил ее бросить горящую палку.
Девочка со злобой взглянула на меня, и мне показалось, что сейчас она и меня ударит туфлей в живот, но вместо этого Алиса так крепко сжала мою руку, что ее ногти глубоко впились мне в кожу.