Седьмой сын
Шрифт:
Джон повернулся, чтобы выйти из комнаты. И тут он заметил стул. Ничего особенного; просто темный деревянный стул, беспечно приставленный к стене. Но штукатурка за ним привлекла внимание. Казалось, что над ней поработал последователь Джексона Поллока. Кто-то расплескал здесь красно-коричневую краску. Внезапно по спине Джона пробежал озноб. Руки покрылись мурашками. Он взглянул на пол… на испятнанный брызгами след… скорее всего, полоску крови. Она тянулась от стула, косо приставленного к стене, к стальной двери большого холодильника.
— Мама? — прошептал
Дрожа всем телом, он направился к металлической двери. Он даже не стал вынимать пистолет из кобуры.
Майкл быстро шагал по тоннелю — навстречу тусклому свету, маячившему впереди. Морпех старался делать равномерные и неглубокие вдохи. Проход недавно прорубили в скале, и воздух в этом сжатом пространстве до сих пор был насыщен пыльной взвесью. Мелкий песок попадал в глаза и нос. Чертов Альфа, убегая от него, все глубже забирался в крысиную нору, которую он выкопал для себя. Отлично! Беги! Я все равно поймаю тебя.
Тоннель дважды свернул налево, затем выровнялся почти до прямой линии. Майкл запоминал ориентиры относительно расположения клуба. Два поворота в сторону «Фоли а дё». Сейчас я где-то под танцевальной площадкой. Похоже, проход ведет к системе канализации под бульваром Сансет. Наверное, он хочет выбраться наружу.
Подожди! Сквозь запах каменного крошева он уловил запах дорогого одеколона. Я почти рядом с ним. Свет стал ярче. Майкл приблизился к концу тоннеля, за которым открывалось обширное пустое пространство. Источник света располагался прямо на уровне глаз. Прожектор для ведения подземных строительных работ. Майкл остановился и выглянул из тоннеля. Впереди мелькнула тень. Силуэт замер перед прожектором и поднял руки вверх.
— Не стреляй! — прокричал мужчина.
«Задыхается. Паникует. Голос Альфы. Мой голос».
— Мордой вниз! — рявкнул Майкл. — На землю! Живо!
Тень покачала головой.
— Ты не понял. У меня тут бомба, — Альфа визгливо рассмеялся. — Ты же не хочешь, чтобы…
Блефует.
Майкл нажал на спусковой крючок. Три пули помчались вперед, словно молнии, выпущенные из жерла тоннеля. Прожектор за спиной тени выплеснул сноп искр и осколков. Два невидимых удара отбросили Альфу назад. Он рухнул на пол и закричал от боли.
Морпех закинул карабин за спину и быстро пробежал оставшиеся тридцать футов. Сунув руку в мешочек, висевший на боку у пояса, он вытащил сигнальную ракету. Обычно такие ракеты редко применялись в миссиях. Разведчики предпочитали оставаться незаметными: и до выполнения задания, и после него. Иногда их использовали для вызова вертолетов. Майкл открутил крышку футляра и бросил ракету в сторону. Широкий подземный тоннель озарился ярким световым шоу из алых пятен света и танцующих теней. Джон Альфа лежал на полу. Истекая кровью, он продолжал смеяться.
— Это так похоже на тебя… Майкл, — с безумной усмешкой сказал он.
Его зубы были перепачканы кровью, казавшейся черной при свете сигнальной ракеты.
— Стреляй во все, что движется, а Бог уж сам отсортирует…
Он закашлял и сплюнул
— Ты хороший стрелок, — сказал Альфа, содрогаясь от болевого шока. — Смотри, как удачно получилось.
Он указал подбородком на конец тоннеля. Морпех взглянул в том направлении и увидел их. У каменной стены стояли металлические бочки — не меньше двенадцати штук. Их бока поблескивали в переменчивом свете сигнальной ракеты. На каждой бочке имелась одна и та же надпись, сделанная большими оранжевыми буквами: «Рукман ойл инк. JP-8; горючее для самолетов. Осторожно! Крайне огнеопасно!»
— Я же говорил, что у меня бомба, — хрипло прошептал Альфа.
Джон сжал пальцами серебристую дверную ручку холодильника. Ледяной металл обжег его пальцы. Теперь все стало отвратительно холодным. Если на стене была кровь его матери, значит, она уже мертва? Но Альфа говорил им, что она жива. Какой из этих двух вариантов окажется верным? Он вытер пот со лба левой рукой. Ему не хватало смелости нажать на рукоятку. Неужели она здесь? Нет, ее там не будет. Это ложь. Все это…
БУМ!
Дверь завибрировала. Джон вскрикнул. Он перевел взгляд на металлическую поверхность холодильника. На него смотрело мутное отражение — широкие глаза, окаменевшее лицо…
БУМ!
Внутри был человек, и он хотел выйти.
«Я считал ее мертвой большую часть своей жизни. Она сейчас за этой дверью — запертая, в холоде… А я слишком напуган, потому что если там не она… если там кто-то другой… и мне угрожает опасность…»
БУМ! БУМ!
Джон закрыл глаза и рванул на себя металлическую ручку. Волна холодного воздуха накатила на него, вызвав легкий озноб. Он услышал жужжание мотора. Дверь ударилась о стену. А затем послышался голос, ничего не говоривший… просто стонавший и моливший о помощи… пойманный внутри себя. Джон открыл глаза, и они тут же затуманились от слез.
На полу лежала женщина. Ее руки и ноги были связаны. Во рту находился кляп. Два скрещенных куска липкой ленты на губах. Засохшая кровь покрывала лицо, затылок и плечи. На обнаженных руках виднелись глубокие порезы. Правая кисть была скрыта под алыми бинтами. Из-под марли выступали только кончики мизинца, безымянного и большого пальцев. Длинная юбка превратилась в отрепья. Желтая блузка коробилась от крови. Лишь несколько прядок оставались седыми, показывая цвет ее волос. Остальные были красными.
Кровь сочилась из ран на обнаженных ногах. Дания Шеридан извивалась на полу. Она все еще пыталась дотянуться пятками до двери. Голос, клокотавший внутри рта, умолял о свободе. Джон взглянул на ее высокие скулы и ярко-зеленые глаза. Эта женщина не могла быть его матерью. Его мать умерла шестнадцать лет назад. И лучше бы она действительно погибла. Потому что он узнал ее. Перед ним была она!
— Мама, — крикнул он, метнувшись к ней.
Она кивнула. Джон увидел, что ее губы под ленточным крестом растянулись в улыбке.