Седьмой сын
Шрифт:
– Вовсе я не голый! – крикнул в ответ Элвин. То, что на нем была надета ночная рубашка, ничуть не умаляло его вины, а наоборот, усугубляло. Он стянул фланелевую рубашку, повесил ее на колышек и принялся как можно быстрее облачаться в воскресный костюм.
Смешно. В любой другой день стоило ему руку протянуть, как рубашка или штаны, носки или башмаки, что бы он ни пожелал, мигом оказывались у него в пальцах. Всегда находились под рукой. Но в воскресное утро одежда словно убегала и пряталась от него. Он шел за рубашкой – возвращался со штанами. Тянулся за носком – доставал башмак. И так раз за разом. Похоже, Элвин и воскресный костюм испытывали друг к другу взаимную неприязнь: одежда не хотела надеваться на него, а он вовсе не жаждал облачаться
Поэтому, когда стукнула о стену распахнувшаяся дверь, отворенная разъяренной мамой, Элвин был ничуть не виноват в том, что даже штаны еще не успел надеть.
– Ты пропустил завтрак! И до сих пор шляешься полуголым! Если ты считаешь, что все будут ждать тебя одного и в конце концов опоздают в церковь, то ты…
– Жестоко заблуждаешься, – закончил за нее Элвин.
Не его вина, что каждое воскресенье она говорила одно и то же. Но она разозлилась на него так, будто он должен был изумиться и испугаться фразы, которую она повторяла, наверное, в сотый раз. Все, головомойка ему обеспечена, может быть, она папу позовет, а это еще хуже. Но на помощь к нему пришел Сказитель.
– Достопочтенная Вера, – сказал он. – Я с радостью приведу его в церковь. Вы можете никуда не торопиться.
В ту секунду, когда Сказитель заговорил, мама быстренько повернулась к нему, попытавшись скрыть кипящую ярость. Элвин сразу наслал на нее заклятие спокойствия – правой рукой, которую она не видела. Если б она заметила, что он насылает на нее чары, то переломала бы ему руки-ноги. Этой маминой угрозе Элвин-младший искренне верил. Конечно, заклятие лучше сработало бы, если б он коснулся ее, но… Впрочем, она так старалась прикинуться спокойной, что все и без того прошло гладко.
– Мне не хотелось бы доставлять тебе беспокойство, – сказала мама.
– Никакого беспокойства, тетушка Вера, – запротестовал Сказитель. – Эта услуга ничтожно мала по сравнению с добротой, которую вы проявляете ко мне.
– Ничтожно мала! – Голос мамы понизился до нормального уровня. – Напротив, мой муж говорит, что ты работаешь за двоих. А когда ты рассказываешь свои истории детишкам, в доме воцаряется такой мир и покой, каких не было тут со времен… со времен… да, в общем, никогда. – Она повернулась к Элвину и вновь напустилась на него, впрочем, гнев ее был скорее притворным. – Будешь слушаться Сказителя? Обещаешь поспешить в церковь?
– Да, мама, – ответил Элвин. – Постараюсь управиться как можно быстрее.
– Значит, договорились. Благодарю тебя от всего сердца, Сказитель. Если тебе удастся заставить этого мальчишку слушаться, ты достигнешь большего, чем кто-либо. Научившись спорить, он стал сущим наказанием.
– Мелкое отродье, – обозвалась стоящая в коридоре Мэри.
– А ты заткни рот, Мэри, – немедленно приказала мама, – иначе я натяну твою нижнюю губу тебе на нос и так оставлю.
Элвин с облегчением вздохнул. Когда мама начинала сыпать неправдоподобными угрозами, это означало, что она больше не сердится. Мэри задрала нос к небу и гордо прошествовала вниз по лестнице. Однако Элвин этого не заметил. Он улыбнулся Сказителю, а Сказитель улыбнулся в ответ.
– Что, парень, никак не можешь надеть свой воскресный костюм? – спросил Сказитель.
– Да я лучше мешок на голову нацеплю и пройду через стаю голодных медведей, – сказал Элвин-младший.
– Ну, я немало людей знаю, которые всю жизнь ходили в церковь и остались живы-здоровы. Зато ни разу не видел человека, который умудрился бы уцелеть в схватке с выводком взбесившихся медведей.
– Можешь посмотреть. Я уцелею.
Вскоре Элвин оделся. Кроме того, ему удалось уговорить Сказителя немного срезать путь и пройти через лес за домом, чем обходить холм по кружной дороге. Погода стояла не такая уж холодная, дождей несколько дней не было, впрочем, как и снега, а значит, не было и грязи – стало быть, мама не узнает. Так что за это Элвина не накажут.
– Я заметил, – заговорил Сказитель, когда они начали подниматься
– Он не ходит в церковь, – кивнул Элвин. – Говорит, что преподобный Троуэр – осел. Не при маме, разумеется.
– Естественно, – усмехнулся Сказитель.
Они стояли на вершине холма, оглядывая распростершийся у ног широкий луг. Возвышенность, на которой был возведен собор, закрывала собой город Церкви Вигора. Утренний иней еще не успел оттаять с побуревшей осенней травы, поэтому церковь выглядела ярчайшим белым пятном посреди мира белизны, и отражающиеся от ее чистых стен солнечные лучи превращали здание в новое светило. Элвин разглядел подъезжающие к ней телеги и лошадей, привязанных к столбикам на лугу. Если бы они поспешили, то успели бы занять места, до того как преподобный Троуэр начнет первый псалом.
Но Сказитель не торопился уходить с холма. Он присел на пенек и стал читать вслух какое-то стихотворение. Элвин внимательно вслушивался в строчки, потому что в глубине каждый стих Троуэра таил едкую горечь.
Я однажды пошел в Сад Любви, Я глядел и не верил глазам:На лугу, где играл столько раз, Посредине поставили Храм.Были двери его на замке – Прочитал я над ними: «Не смей!»И тогда заглянул в Сад Любви Посмотреть на цветы юных дней.Но увидел могилы кругом И надгробия вместо цветов – И священники пеньем моим наслажденьям Из вервий терновых крепили оковы. 31Note31
У.Блейк, «Сад Любви"
Сказитель и в самом деле обладал даром, и каким! Казалось, весь мир изменился на глазах у Элвина. Луга и деревья выражали пронзительный крик весны, ярко-желто-зеленый, усеянный десятками тысяч красочных бутонов, а белизна церкви посредине этого великолепия уже не мерцала солнечным светом, превратившись в пыльную, усыпанную мелом кучу старых костей.
– Из вервий терновых крепили оковы, – повторил Элвин. – Ты, я гляжу, тоже не испытываешь особой любви к религии.
– Я вдыхаю религию с каждым вздохом, – ответил Сказитель. – Я жажду видений, ищу следы руки Господней. Но в этом мире я чаще натыкаюсь на другие следы, оставленные иной рукой. К примеру, на блестящую слизь, которая обжигает, если до нее дотронуться. В последнее время Господь несколько отстранился от человечества, Эл-младший, зато сатана с удовольствием якшается и возится с нами.
– Троуэр говорит, что его церковь служит домом Господу.
Сказитель ничего не ответил. Долгое время он сидел и просто молчал.
В конце концов Элвин не выдержал и спросил его напрямую:
– Ты видел в церкви след дьявола?
За то время, что Сказитель жил в их доме, Элвин успел узнать, что странник никогда не лжет. Но когда он не хотел отвечать правдиво, он читал стих. Как, например, сейчас.
О Роза, ты чахнешь! – Окутанный тьмой Червь, реющий в бездне, Где буря и вой,Пунцовое лоно Твое разоряет И черной любовью, Незримый, терзает 32 .Note32
У.Блейк, «Чахнущая Роза"