Седьмой уровень
Шрифт:
Но в тот же момент улыбка исчезла с его лица. Застыл, держа в руке ксерокопию.
— Что случилось? — спросил он.
Саэгуса поднял голову с приоткрытым от удивления ртом. Потом ткнул в карту.
— Что-то не так?
— Ты не заметил?
— Что?
— Я сам только сейчас обратил внимание.
Поняв по голосу Саэгусы, что дело серьезное, он подошел поближе.
— Это ксерокопия, — сказал тот.
— Ну да.
— Но с чего снята ксерокопия?
— Разумеется, с карты.
— Да, но не непосредственно с
— Что вы хотите сказать?
Саэгуса поднес карту к его глазам.
— Посмотри внимательно. В самом низу карты пропечатались цифры.
Присмотревшись, он действительно их обнаружил. Маленькие цифры, легко теряющиеся в сложном узоре улиц. Всего — пять.
«366—12».
Впритык к правому краю листа. Присмотревшись повнимательней, он обнаружил, что слева внизу слабо пропечатано «АМ9».
— Это факсимиле, — сказал Саэгуса. — Кто-то отксерокопировал карту, посланную по факсу. Вместе с ней прошел номер сообщения, сохранившийся на копии. Ну что, понимаете? Факсимиле!
— Кажется… понимаю.
Саэгуса ткнул пальцем в карту.
— Это номер факса. И очень вероятно, что принадлежит он тем, кто послал карту…
17
В «Неверленде» регистрировали все поступавшие телефонные звонки. Время звонка, краткая информация о позвонившем: возраст, профессия, если звонящий назывался — имя. Для этого существовал бланк установленного образца. Прочее каждый сотрудник записывал сам, по мере необходимости. Перелистав свои записи с июня по август, Эцуко отобрала все, что относилось к Мисао, и, отксерокопировав, покинула «Неверленд».
В ярких лучах августовского солнца улица казалась вылинявшей, как застиранное белье.
Прежде всего Эцуко позвонила из ближайшего кафе отцу. Как только она объяснила ситуацию, тот сразу сказал:
— Ты одна справишься? Не надо помочь?
Эцуко ожидала такой реакции, но, поблагодарив, ответила, что надеется на свои силы. Если привлечь отца, как быть с Юкари?
— Ты меня выручишь, если присмотришь пока за Юкари. Мы собирались на время моего отпуска куда-нибудь съездить, но теперь ей придется немного потерпеть.
— Все в порядке, со мной она не соскучится.
— Юкари рядом?
— Да, подслушивает наш разговор. Передать ей трубку?
Подошедшая к телефону Юкари была явно обижена.
— Мама, я хочу с тобой!
— Нельзя. Ты ведь умница, побудь дома.
— Ты идешь на опасное дело и поэтому не хочешь меня брать?
— Ничего опасного, успокойся.
— Слушай, мам, сейчас, слушая ваш с дедом разговор, я подумала…
— Что? Не тяни!
— Зря ты отдала дневник матери Мисао.
Эцуко удивилась.
— Так значит ты подслушивала?
— Да. Села на лестнице и навострила уши.
— Глупышка. Мама сердится.
— А я рассержусь, если ты одна пойдешь на опасное дело.
— Не пойду. Обещаю. Если у меня возникнут сложности,
Юкари что-то промычала в ответ.
— Считай, что я на работе. Вечером заеду к вам. Беспокоиться не о чем.
— Понятно, — отрезала Юкари и вдруг добавила торжественным голосом: — Мама, слушай внимательно…
— Что еще?
— Если понадобится, свистни. Где бы ты ни была, я прилечу к тебе на помощь.
Эцуко, смеясь, повесила трубку. Она была растрогана.
Если понадобится, свистни — это была любимая присказка ее покойного мужа. Наверняка слова из какого-то старого фильма. В редкие, поистине редкие часы досуга он произносил эту фразу перед тем, как, прихватив любимую книгу, удалиться в дальнюю комнату, чтобы никто его не тревожил.
Чтобы сделать следующий звонок, ей пришлось вначале позвонить в справочную службу.
Частная школа, в которой училась Мисао. Женская гимназия, построенная относительно недавно.
«Там жуткая тоска, какая-то полоумная яма!» — так отозвалась о своей школе Мисао. От ее слов, от этой намеренной оговорки, смешавшей «помойную» с «полоумной», веяло чем-то настолько мрачным, что отбивало всякую охоту смеяться.
Ёсио, которому по работе случалось присутствовать при репортажах о похищении детей, говорил, что школа — это самое неприступное место в стране. Эцуко, как мать десятилетней дочери, считала, что чем надежнее защита, тем лучше. Но сейчас другой случай. Хоть бы там оказался кто-нибудь посговорчивей!
Подошедшая к телефону канцелярии женщина, ничего не слушая, сразу же принялась въедливо, влезая во всю подноготную, расспрашивать, кто звонит. Как ни заискивающе вела себя Эцуко, как ни лебезила, женщина была неколебима как скала. Пока Эцуко представлялась, объясняла в каких отношениях с Мисао, просила о разговоре с классным руководителем, а еще лучше о встрече с ним, суровая женщина несколько раз порывалась повесить трубку. Возможно, классному руководителю или одноклассницам что-либо известно о привычках Мисао, о ее друзьях… Собрав волю в кулак, Эцуко умоляла позволить ей прийти в школу. Но женщина оставалась непреклонной.
— В любом случае, — наконец сказала она сухо, — сейчас каникулы. Все учителя в отпуске, никто не сможет с вами встретиться. Никого нет.
Ну, конечно же! Эцуко подивилась своей недогадливости. У одноклассниц Мисао тоже каникулы! Даже если кто-то и заходит в школу для занятий в кружках или дополнительных уроков, нет гарантий, что среди них окажутся подруги Мисао.
К тому же маловероятно, что школьные подруги Мисао смогут дать какую-либо полезную информацию. Ведь она ненавидела школу. Смирившись с неудачей, Эцуко решила изменить направление поиска. Повесив трубку, вернулась за свой столик и допила кофе.