Седой Кавказ
Шрифт:
Шел мокрый крупный снег; на асфальте он нехотя таял, и только на черной земле сохранял свою прелесть и блеск, постепенно обволакивая весь мир однообразной, беспросветной белизной. Мир стал черным и белым, и больше никаким. Другие цвета исчезли, будто бы их никогда не было и по крайней мере больше никогда не будет. Гнетущая тоска застыла в глазах Арзо, голова, руки, осанка – все сникло, будто бы не частые снежинки, а острые камешки испускал небесный мрак.
Он не заметил, как простоволосая, в одной кофточке подруга Совдат появилась
– Арзо, вернись, – взмолилась она.
Юноша только мотнул головой.
Так они простояли немного. Девушка ежилась от холода.
– На, отдай ей мишку, – протянул Самбиев небрежно игрушку и, не дожидаясь трамвая, пошел прочь, растворяясь в белесом сумраке города.
Как ни пытался Арзо, а не звонить к Совдат он не мог. Один раз ему повезло, трубку подняла она.
– Добрый день, Совдат, – дрожащим голосом промолвил он.
И только после долгой паузы послышался гнетущий голос:
– Ты почему кольцо вернул?
– Я, я… – хотел что-то сказать Самбиев, но послышались частые гудки.
Больше контакта не было.
…В середине марта Совдат выходила замуж. Арзо, вопреки воле, смалодушничал и решил хоть напоследок увидеть любимую. Выходила она замуж за преуспевающего в те годы молодого торговца, директора какой-то закусочной. Народу было море. Каждый пытался себя показать. От скученности машин и зевак невозможно было дышать. Вот народ оживился, и понесла толпа Самбиева прямо ко входу в подъезд. Сопровождаемая родственником жениха, появилась невеста в ослепительно белом свадебном платье. Заиграл аккордеон, забили барабаны, в знак щедрости и сладости супружеской жизни в невесту полетели конфеты, мелкие купюры. Заметалась детвора.
На верхней ступеньке крыльца подъезда невесту задержали, чтобы каждый имел возможность полюбоваться изумительным выбором жениха. А любоваться было кем. Даже Арзо удивился. Защелкали камеры, послышались восторженные возгласы.
– Ну невеста! Повезло молодцу!
– Что невеста? Знали бы вы жениха! На все готовое идет.
– Да-а, просто повезло дурехе, и сама краса, и муж во всем обеспечен.
– Говорят, у него квартира двухкомнатная, в самом центре города!
– А мебель импортная!
– А какая машина!
– Какая?
– Белая-белая… Вот как невеста.
Старший со стороны жениха скомандовал:
– Поехали.
Невесту подтолкнули, она, делая шаг со ступеньки, окинула беглым взором толпу и в момент выхватила светлые, широко раскрытые глаза Арзо. Она застыла, укоризненным взглядом впилась в него, росинкой блеснула щека, она что-то сказала (Арзо по губам подумал, что его имя). Вдруг глаза ее закатились, и она, теряя сознание, повалилась. Ее подхватили.
– От счастья! – ликовал народ.
Захлопали двери, зашумели двигатели, кавалькада понеслась прочь. Арзо вначале смотрел ей вслед, потом шел, и когда окончательно убедился, что все потеряно, побежал.
После этого были тоска и отчаяние.
– Как дела? – не здороваясь, что пришло на язык буркнул он и почему-то жалобно улыбнулся.
Совдат только замотала головой, закрыла рот обеими руками, и большие, очень большие слезы, видимо, уже по привычке, ручьем покатились из глаз, обильно увлажняя лицо и маленькие красные кисти.
– Тебе там плохо?
Она задрожала всем телом, чуть ли не стоны вырывались из-под рук.
– Перестань, успокойся, – сошлись брови на переносице Арзо, тенью омрачилось лицо.
Они долго, в печали сидели молча. Совдат, несколько раз глубоко, как рыба на грунте, вдохнув, утихомирилась.
– Я не могу без тебя, – нарушил тягостное молчание Арзо.
Совдат ничего не ответила.
– Вернись ко мне, – уже страстно зашептал Самбиев. – Я люблю тебя, я страдаю…
Она молчала, и тогда он вновь стал ее умолять.
– А ты не брезгуешь мной? – были ее первые слова.
– Нет, – твердо ответил он.
– Я ведь теперь… – она смутилась, замолчала, вновь слезы полились ручьем. – Я не могу так больше жить… Не могу… Все не расскажешь…
– Я люблю тебя, – перебил ее Арзо.
– Это правда?… – слабой надеждой блеснули влажные глаза. – Ты не врешь?… Что мне делать?
Сидели еще долго. Говорил больше Арзо. Точнее, уговаривал. Решили (он решил), что Совдат срочно от мужа уходит, разводится, и они, тайно поженившись, уезжают куда-нибудь очень далеко. Совдат было все равно куда ехать – лишь бы с ним, а Арзо имел в виду родовое Ники-Хита.
Совдат долго, изучающе смотрела в глаза Арзо и с натугой спросила:
– Скажи честно, ты не попрекнешь меня?…
– В чем?
– Я ведь… Ну, не девственница теперь, – она опустила глаза, лицо стало пунцовым.
– Глупости, – чуть ли не вскричал Самбиев, и погодя, с лукавой улыбкой в уголках рта, добавил. – А разве не я у тебя был первый?
Ее лицо впервые просияло, но это было мгновение.
– Неужели это возможно?! – вновь озаботилась Совдат.
– Ты этого хочешь?
– Мне стыдно… Я знаю, что это неправильно. Но я только этого хочу… Очень хочу, – робко заморгали ее молящие глаза, она со страданием вдохнула, низко, очень низко опустила голову и тихим голосом, будто бы только для себя, вымолвила: – А иначе просто не жизнь. Теперь, после этих моих признаний, моего падения, делай что хочешь, хочешь растопчи в грязь, хочешь уйди молча, а хочешь…