Седые холмы
Шрифт:
– А сам чего же в такую рань подскочил? – заметил Сергей.
– Как чего? В церковь, ясно же. В храм лучше всего с утреца пораньше сходить, помолиться, попросить…
– И церковь, поди, старинная? – уточнила Катя.
– А как же – самая что ни на есть старинная. Хотя, – старик подмигнул, – с печальной судьбой.
– Большевики, – догадался я.
– Ага, – кивнул дед, – они самые. Только до сих пор в толк не могу взять: ну, революция, Ленин, коммунизм – церкви-то чего было трогать? Мешали они что ли?..
– Риторический вопрос, отец, – произнёс Сергей.
– Ась? – смутился наш собеседник, очевидно,
– Так чего же сталось с церковью? – теряла терпение Катя.
– В советское время здесь был то клуб, то госпиталь для раненных бойцов в Сталинградскую битву, – перечислял старик, – после войны устроили склад для зерна и овощей. Часть церкви разобрали, чтобы выложить дамбу через реку. Сильно тогда пострадала и колокольня.
– Но восстановили же, вернули людям божий дом, – заметил Сергей, глядя на церковь, и величественно подняв руку вверх словно древнеримский оратор на ростре.
– Ты думаешь, что всё так быстро произошло, – осуждающе ответил ему старик.
Он посмотрел на церковный купол, освещённый восходящим солнцем, и казалось, будто от него расходятся потоки лучистой энергии.
– Целых шестнадцать лет, – чуть слышно заговорил старик, – долгих шестнадцать лет. Её строили заново. Отстраивали. Я тогда как раз вернулся в Карповку. Как сейчас помню – две тысячи седьмой год был. Всем миром строили церковь. И вот, – он развёл руками, словно представляя нам возрождённый храм.
Катя, с детства приученная к православным традициям, всегда любила Бога. И в церкви, что у дома, молитвы читала с таким усердием, что не замечала ни посторонних звуков, ни времени. Она с благоговением смотрела на храм в Карповке, слушая рассказ мужчины. Кате подумалось, что она могла бы жить в каком-нибудь из этих домов, что напротив церкви. Каждое утро ходить в неё и молиться, благодаря Господа за каждый посланный ей день и за те испытания, что ей довелось пережить и что сделали её только сильнее. За несколько секунд Катя прожила в Карповке целую жизнь. Каждое утро после храма она мела крыльцо дома, хозяйничала в огороде, а в саду между яблоневыми и грушевыми деревьями развешивала только что постиранное бельё; каждый вечер она накрывала в саду стол и к ней приходили друзья. Они ели птицу, овощи и фрукты, выращенные Катей, разговаривали и пели романсы. А после, когда Луна висела в чёрном небе, Катя провожала гостей и желала им доброй ночи, затем в своей уютной спальне, где были высокие потолки, сверкали натертые полы и оконные стекла, засыпала под дивную песнь соловья.
– Катя, – заставил её очнуться мой голос, – мы уезжаем.
Она перекрестилась, глядя на купола, и направилась к машине. Катя успела сделать пару шагов, как почувствовала чьё-то прикосновение. Она обернулась – перед ней стояла крохотная старушонка в белом платочке.
– Милочка, – виновата произнесла она, – подай Христа ради на еду.
Катя вытащила из сумочки бумажник, вынула из него двести рублей и вручила старушонке, которая крепко зажала их в сухоньком кулачке. Девушка посмотрела в её лицо: пожилая женщина была так похожа на покойную бабушку Кати, что та едва не бросилась ей на шею.
– Спаси Господи, милая, – произнесла старушка. – Дай Бог тебе.
– Берегите себя, – сказала Катя и побежала к машине.
– Я буду за тебя молиться, – крикнула ей
Что ж, подумала Катя, хотя бы один человек будет обо мне молиться.
***
Покинув Карповку с её размеренным деревенским бытом, мы устремились в ещё один небольшой посёлок поблизости.
Казалось бы, ничего примечательного в нём нет, если бы не громкое звание «Порт пяти морей», которое он носит с тысяча девятьсот пятьдесят второго года. К слову, и название посёлку дали подходящее – Пятиморск. А всё потому, что он расположился на берегу Волго-Донского судоходного канала, соединившего Каспийское, Черное, Азовское моря с Белым и Балтийским в единую глубоководную систему.
От креста и стелы, встретивших нас на развилке, влево уходила дорога, свернув на которую, мы поехали по прямой. Примерно триста метров вдоль трассы тянулся ровный ряд акаций, покрытых белыми и розовыми цветами. Вскоре акации отступили и показались первые признаки населённого пункта. Старые бледно-оранжевые домики с красной черепицей, покрытой мхом, и округлыми арками на крыльцах утопали в густой зелени садов. Кое-где на глаза попадались кирпичные двухэтажки с шиферными крышами. Белая «Субару» неслась мимо подворий, за деревянными, кованными и бетонными заборами которых являлись новые чудеса: то смотрящая из-за ограды корова, то апатичная собака, то палисадники, заросшие виноградом и цветами, то густые кроны деревьев, словно прятавшие благолепие сталинского ампира от посторонних глаз. Рядом с постройками полувековой давности у самого берега Карповского водохранилища расположились современные виллы. На удивление они выглядели целомудренно, не выбиваясь из общей архитектурной среды.
У Пятиморска оказалось много общего с любым уездным городком постсоветского пространства: широкая аллея с памятником Ленину в центре, тропинки с потрескавшимся от времени асфальтом и маленькие магазинчики, торгующие всякой всячиной. Белая «Субару» миновала большой дом с колоннами и остановилась чуть поодаль от него, съехав с дороги, упирающейся в пристань. Когда мы вышли из машины, жара тяжёлой саблей обрушилась на голову – солнце висело высоко в синем небе, и, словно огромный прожектор, поджаривало всё вокруг.
Оставив машину в тени, мы вышли в небольшой парк с фонтанами, низкими скамейками и благоухающими розами. Катя повернула голову в сторону пристани и увидела, как по большой аллее шагала толпа: взрослые, дети, а возглавляла колонну дама почтенных лет, держа в руках красно-синий флажок.
– Идут как на демонстрацию, – заметил я.
– Туристы, – ответил Белянский. – Здесь, у пристани, ежедневно останавливаются пассажирские суда и высаживают десанты людей.
– Что-то вроде зелёной стоянки? – уточнила Катя.
– Именно, – подтвердил Сергей. – Чтобы люди не скучали, для них тут проводят экскурсии.
– Хм, и что же тут смотреть? – хихикнул я. – Крохотный посёлок, каких много по нашей области. Если только на пляже искупаться и позагорать на белом песочке. Да и всё, пожалуй…
– Эээ, не скажи, брат, – возразил Сергей. – Тут есть на что поглазеть.
– Например? – интересовалась Катя.
– Сейчас…
Дорога, вымощенная брусчаткой, вывела нас к пристани, где были пришвартованы три теплохода: два больших круизных и один поменьше для речных прогулок. Мы остановились посредине причала.