Сегодня и вчера
Шрифт:
Нестерпимая жара заставила Кирилла Андреевича разуться. Он быстренько скинул сапоги, размотал белые, хорошо стиранные любимой снохой Глашенькой портянки и пошел по лугу.
— Идея! — воскликнул Тейнер. — Вы еще можете косить, Кирилл Андреевич?
— Вот тебе и на, — ответил старик. — Как же не мочь. А зачем ты спросил об этом?
— О! Вы не можете представить зачем. Вы такой необыкновенный человек. Вы так похожи на вашего великого писателя Льва Толстого! Он тоже косил босиком.
Тудоеву
— Пожалуйста, покосите косой, и я сделаю в память о нашей встрече хороший портрет. Вы понимаете?.. Гонкое и звонкое сено… Кругом ветрено и ведрено… Очень хорошо.
— Это можно. Отчего не сняться. Только тут не сыщешь литовки, видишь, чем косят, — Тудоев указал на машины. — Поедем в лес.
И они, набив коробок ходка свежим сеном, поехали к лесу. Раскормленный «шеф-конюхом» племенной жеребец Вихрь бежал степенно и легко, далеко выкидывая вперед тонкие ноги.
Путь до ближайшего леса оказался недолог. Пока расторопный Тейнер привязывал коня к дереву, Кирилл Андреевич сбегал в лес и раздобыл косу. Из лесу вместе с ним появились любопытные. В их числе оказался секретарь райкома Стекольников, имевший обыкновение в страдную пору объезжать покосы.
— Надо же посмотреть, как Кирилл Андреевич будет сниматься Львом Николаевичем Толстым, — шутил он, выходя из лесу с главным агрономом Сергеем Сергеевичем Сметаниным. — Да и неплохо взглянуть на живого американца. Я ведь когда-то их видел тысячами…
Разговаривая так, Стекольников замедлил шаги, не желая мешать съемке.
Кирилл Андреевич позировал отлично. Тейнер, сделав несколько снимков, сменил аппарат.
— Теперь идите на меня, — командовал Тейнер. — Боже вас упаси, Кирилл Андреевич, не утирайте со лба пот и не смотрите в аппарат!
Тейнер завел пружину небольшого киноаппарата, присел и, нацелившись, приникнув к видоискателю, медленно повел аппарат за косящим Кириллом Андреевичем Тудоевым.
— Теперь последнее. Теперь крупно. Только одна голова во весь экран.
Тейнер подбежал к Кириллу Андреевичу и сказал:
— Сейчас вы устали. Сейчас вы вытираете рукой пот…
Старик оказался хорошим артистом, и Тейнер громко выражал свое восхищение:
— Да, да! Это прекрасно! Это так неожиданно. Это так естественно!
— Не знаю, насколько естественно и неожиданно то, что сейчас снял Джон Тейнер, — поделился Стекольников своими мыслями с главным агрономом, — но мне кажется, продолжение этой съемки будет куда неожиданнее для Тейнера, если мне не изменяет память и слух.
— А что такое, Федор Петрович? — спросил Сметанин.
—
— Скажите, как бывает, Федор Петрович! А вдруг это не он? Мало ли схожих лиц.
— Но голос? Суетливость?.. И короткие пальцы. Нет, это он, Сергей Сергеевич. Это он.
— Может быть, подойти ближе, Федор Петрович?
— Нет, зачем же? Не надо. Потом… Только вы, Сергей Сергеевич, пока не делитесь этим ни с кем… Может быть, я и в самом деле ошибаюсь… Мало ли бывает похожих людей.
— Вот именно… И вообще надо ли вам, следует ли его узнавать? Ведь вы как-никак… Хотя, конечно, ничего особенного в этом нет, но все же…
Стекольников, не скрывая улыбки, заглянул в маленькие серые глазки Сметанина, сказал:
— Вы очень тонкий и чрезвычайно дальновидней стратег.
Главный агроном скромно потупился.
— Не похвалюсь, Федор Петрович, но бдительность всегда была свойственна мне. Даже когда я еще не был кандидатом в члены КПСС. И если бы я был на месте Тудоева, я ни за что бы не согласился сниматься босиком и с косой, когда у нас такая техника, — Сметанин сделал широкий жест рукой, как бы показывая огромность зеленого пространства, где машины косили, гребли и метали в стога сено.
Стекольников еще раз дружески улыбнулся и направился в лес.
XIX
Наверно за всю свою многолетнюю историю Бахруши не запечатлевались так подробно на пленку, как за эти несколько дней, Тейнер, не зная устали, фотографировал все. И дом правления колхоза. И слесарей за работой. Огородные гряды. Свиней в луже. Старые избы. Новые строения на Ленивом увале.
Старуха Тудоиха еле успевала переодеваться. Она снималась и в новом городском костюме, в котором выступала по телевидению, рассказывая свои были-небыли. Она снималась и в старинной одежде — пряхой. Снималась и на завалинке возле своего дома… А ненасытный Тейнер искал новые сюжеты.
Чувствуя себя необыкновенно свободно, быстро сводя знакомства с колхозниками благодаря знанию языка и завидному умению усваивать новые слова, Тейнер всех удивлял своей энергией. У него находилось время отвечать на вопросы, которые задавали ему об Америке. И, судя по этим ответам, он вовсе не превозносил американский образ жизни и не козырял многими несомненными достижениями Америки, а даже наоборот, он иногда выглядел нашим агитатором, разбирающимся в цифрах и фактах социалистического строительства.