Сегодня или никогда
Шрифт:
Викки и сама это понимала. От ледяного тона Саймона у нее болезненно сжималось сердце.
Значит, Моник его двоюродная сестра! — вспыхнуло в ее мозгу. Впрочем, какое это теперь имеет значение...
Саймон смерил Викки взглядом с головы до ног. С влажными и спутанными после ванны волосами она показалась ему особенно красивой. И вожделенной. Даже сейчас, когда открылась неприглядная истина, Саймон все еще страстно желал ее. Он криво усмехнулся.
— Как ловко тебе удалось обвести меня вокруг пальца! Очаровала меня, в постель
Викки вздрогнула: Саймон был третьим по счету, кто сказал ей о неправильном выборе профессии. Только на этот раз все получалось наоборот.
— Я и есть... — Она вовремя осеклась.
— Что? — пристально взглянул на нее Саймон. — Молчишь? Может, все-таки признаешься, на кого работаешь? Если бы я был женат, то решил бы, что компрометирующие материалы собирает против меня жена. Но я холост, и поэтому твои действия ставят меня в тупик.
Викки наконец невесело усмехнулась.
— В наши дни собирают сведения даже о женихах.
В глазах Саймона промелькнуло удивление.
— Это я, что ли, жених? Что-то не припоминаю, чтобы делал кому-то предложение.
— Да, но на тебя смотрят как на потенциального жениха.
— Вот как? И кто же?
— Одна девушка, дочь состоятельных родителей. Она влюблена в тебя, а мать не желает выдавать ее за такого ловеласа, как ты.
— Благодарю за лестное определение, — сухо произнес Саймон. — Значит, мамаша поручила тебе следить за мной?
Викки молча кивнула.
— И хочет показать эти снимки, — он метнул взгляд на разбросанные по кровати фотографии, — своей дочери?
— Стефани говорит, что только так можно убедить девчонку выбросить тебя из головы.
— Стефани? — быстро спросил Саймон.
Викки прикусила губу.
Ох, какая же я идиотка! Сболтнула имя клиентки!
— Насколько я понимаю, это имя матери. А как зовут дочь?
— Синти, — мрачно произнесла Викки, не видя больше причин продолжать игру в прятки.
Саймон задумался.
— Синти, Синти... Балерина из Ковент-Гардена?
— Нет. Впрочем, я не знаю, чем она занимается. Ее отец делает деньги в сфере промышленного оборудования.
Саймон еще немного подумал, потом пожал плечами.
— Хоть убей, не могу понять, о ком ты говоришь.
— Вы с Синти встречались на вечерниках, и ты даже приглашал ее в ресторан.
— Ну мало ли кого я приглашал! Назови уж фамилию, что ли.
Чуть помедлив, Викки произнесла:
— Кертис.
— Синти Кертис?
Последовала новая пауза, после которой Саймон холодно заявил:
— Девушку с таким именем я не знаю.
Викки недоуменно взглянула на него.
— Этого не может быть! Стефани говорила, что вы встречались много раз.
— Не знаю, чего тебе наговорили, но я пока в своем уме, и с памятью у меня все в
— Нет. Но все и так было ясно. Она показала мне твое фото в газете, и я тебя узнала.
На губах Саймона медленно возникла усмешка. Затем он язвительно произнес:
— Ах в газете! А не было ли там других снимков?
— Кажется, были, но я не... — Викки умолкла, почувствовав, как по коже бегут мурашки. В ее голове постепенно начало формироваться ужасающее осознание того, что она совершила какую-то ошибку.
Саймон смерил ее презрительным взглядом.
— А не кажется ли тебе, золотце, что ты шпионила не за тем парнем? — С этими словами он взял с подлокотника кресла пиджак и направился к выходу. Открыв дверь, на секунду задержался на пороге. — Желаю приятно провести ночь! — В следующее мгновение дверь за ним закрылась.
Викки медленно опустилась на постель. В ее ушах стоял странный шум, в душе словно образовалась пустота. Вероятно, нечто подобное испытывает боксер, получив неожиданный удар в солнечное сплетение.
Так она сидела долго, ни о чем не думая. Потом в ее мозгу возникло: грандиозный провал. Спустя еще минуту Викки подумала: я потеряла Саймона навсегда.
Эта мысль причинила ей острую боль. Потому что, сколько бы Викки ни говорила себе, что им с Саймоном придется расстаться, в глубине ее души продолжала теплиться безумная надежда на обратное.
И вот сейчас она угасла.
Викки опустила взгляд на снимки. На всех, за исключением ее собственных и тех, на которых она запечатлела темнокожую топ-модель, был изображен Саймон. Красивый, обаятельный, словно оживляющий все вокруг себя.
Она закрыла глаза, и перед ее взором возник другой Саймон — разгневанный, задетый за живое, оскорбленный в лучших чувствах.
Викки вспомнила его презрительный, опаляющий взгляд, ее нижняя губа задрожала, к горлу подкатил ком, и она упала на постель, сотрясаясь от безудержных рыданий. У Викки было такое чувство, будто ее жизнь кончена.
Саймон вернулся только утром. Он был мрачен, под его глазами залегли тени. На Викки он едва взглянул.
— Жду тебя в вестибюле, — холодно слетело с его губ. Затем он взял свою сумку — саквояжи вместе со всем содержимым остались в доме близ Сен-Тропеза — и вышел из номера.
Викки присоединилась к нему через несколько минут. Она тоже выглядела не лучшим образом, потому что всю ночь пролежала с открытыми глазами, слишком потрясенная случившимся, чтобы уснуть. На ней были те же джинсы и вязаный хлопковый джемпер, в которых она прилетела сюда.
Увидев Викки, Саймон встал с дивана и повел ее на улицу, где их уже ожидало такси. Затем он помог Викки устроиться на заднем сиденье, но сам сел рядом с водителем.
В аэропорт они прибыли за двадцать минут до объявления посадки на рейс Париж — Лондон. За все время оба не произнесли ни слова.