Сегодня или никогда
Шрифт:
— Кто бы он ни был, мы в неоплатном долгу перед ним за то, что он спас наших друзей, — сказал он и обвел рукой стол.
— Тише! Тише! — Сидящие за столом принялись постукивать вилками по бокалам с вином.
— За Черную Розу! — Перси неожиданно вскочил, переполненный благодарностью к неизвестному спасителю, и поднял свой бокал. — Arma virumque cano! Да здравствуют доблесть и мужество!
Господи, только не это. Джон поморщился, понимая, что за этим последует. Он был уверен, что Перси
— Они ищут его там и тут…
Хлоя, Морис и две графини хором подхватили:
— …чернь теряется в догадках…
Безумие распространяется, подумал Джон и потер переносицу.
Наконец они добрались до этого жуткого финала:
— …неуловимая Роза!
Джон перевел дух.
Похоже, Синдреакам стихи пришлись по вкусу, поскольку они тут же принялись упрашивать Хлою, чтобы она научила их. Джон решил, что если они начнут хором декламировать стихи, то он вышвырнет их из дома, живых или мертвых.
— Нам повезло, — тихо произнес Жан-Жюль. — Остальные были не столь удачливы.
— Кто-нибудь из наших знакомых? — спросил Морис.
— Герцог де Монтен и его дочь, баронесса Дюфон.
— Ты ведь помнишь их, Хлоя? — спросил Жан-Клод. — Он всегда задирал нос, а у нее были лошадиные зубы и косящие глаза.
Он проиллюстрировал свои слова, выставив вперед зубы и скосив глаза.
— Она не выбирала себе внешность, — бросился на защиту дамы Жан-Жюль, обнаружив присущую его натуре чувствительность.
— Совершенно верно, — пожал плечами Адриан. — Но она вечно хныкала. С этим ты не будешь спорить.
— Ну, теперь нам больше не придется выслушивать ее жалобы. — Жан-Жюль отбросил салфетку и вышел из комнаты.
Все были удивлены его внезапным уходом. Молчание нарушил Адриан:
— Жюлю очень тяжело пережить это. У него чувствительная натура, и его больно ранит любая несправедливость. В тюрьме он заболел… — Адриан умолк, как будто тоже не хотел вспоминать о тех ужасах, что им пришлось вынести.
— С ним все будет в порядке? — Хлоя переживала за доброго юношу.
— Да, у Жюля необыкновенно сильный характер.
Джон с растущим уважением посмотрел на Адриана. Теперь ему стало понятно, почему остальные подчинялись ему. Несмотря на юный возраст, в нем чувствовался прирожденный лидер.
— Все это так печально! — Перси прижал к глазам кружевной платок. — Подумать только, семь чудесных молодых людей брошены в тюрьму только за то…
— Минуточку, — выпрямился на стуле Джон. — Семь человек! Но разве вы, графиня Замбо, не говорили, что арестовали шестерых, а один спасся?
На лице Зу-Зу отразилось крайнее удивление.
— Ну, я думала, что их было шесть.
Джон вызывающе взглянул на Адриана:
— Что вы на это скажете, граф Синдреак? Как случилось,
Синдреаки переглянулись.
Адриану явно не понравился такой поворот в разговоре.
— Это просто смешно, лорд Секстон! При всем моем уважении к вам, Зу-Зу, вы ошиблись. Мы все были арестованы.
Лоб графини прорезали морщины.
— Возможно, я ошибаюсь. Я узнала бы человека, который меня спас, — это точно не Синдреак.
Но Джона не так-то легко было убедить.
— Не стоит винить себя за неудачную попытку разгадать эту загадку, Секстон. Все умирают от желания узнать, кто он такой. — Перси проглотил кусочек дичи. — Говорят, он бывший пират. Только представьте себе! Сегодня грабит аристократов, а завтра спасает их головы от гильотины.
Все принялись обсуждать это любопытное предположение. Вдруг шум разговоров перекрыл голос Дейтера:
— В моей деревне один человек умирал четыре раза.
Все замолкли и с любопытством воззрились на немца, сделавшего такое странное сообщение.
— Когда он умер в первый раз, мы похоронили его на церковном дворе. — Дейтер обвел завороженную аудиторию мрачным взглядом. Шнапс, почувствовав его настроение, оскалился. — Он вернулся.
Все открыли рты от изумления.
Все, кроме Хлои, в фиолетовых глазах которой Джон заметил алчный огонек. Кровожадная маленькая разбойница, с усмешкой подумал он. Она обожала страшные истории.
— Во второй раз… — Сидящие за обеденным столом гости подались вперед. — Волки…
Дейтер неожиданно умолк.
— Волки, — подсказал ему Жан-Луи. — Что там насчет волков?
Подбородок Дейтера упал ему на грудь, и вскоре раздался громкий храп.
— О-о! — Все разочарованно откинулись на стульях.
Джон с трудом сдержал смешок. Каждый раз они попадаются на ту же удочку.
— Ладно, тут мне недавно рассказали забавную историю, — сказал Перси, промокнув рот салфеткой. — Ты же знаком с графом Лаудером, Джон?
Джон открыл было рот, чтобы ответить, но, набрав в легкие побольше воздуха, Перси продолжил рассказ. Сэр Сэсил-Бэзил, похоже, придерживался следующего принципа: горе сомневающимся.
— Этот парень — неисправимый ипохондрик. Не переносит ни малейшего нарушения в строгом распорядке своей жизни.
— Это мне кое-что напоминает, — пробормотал Джон.
— Говорят, за пять лет он не проронил ни слова!
— Почему? — Для графини де Фонболар это было новостью.
— Неизвестно. Можно только предполагать. Наверное, считает, что произнесенное вслух слово повлияет на его размеренную жизнь, каким-то образом привнеся в нее угрозу разрушения.