Сегодня - позавчера 2
Шрифт:
Я ему отдал чехол со своим СВТ.
– Знаешь, как ухаживать за ней?
– Бригадира такая был. Я стрелял. Тюленя ходил.
– Вот и хорошо. Ты немца теперь в глаз бей. С оптикой знаком? Удачи, однако!
И тут же прогнал обоих - чукча стал очень уж яро благодарить меня. Ещё на колени упадёт. С них, азиатов, станется. Для них начальник - бог. Спиной только не поворачивайся. И чукча пошёл, сияя плоским лицом, бережно укладывая "светку" в чехол. А я залез на передок "Пуха", задумчиво засунул палец в пробоину на лобовой броне, прикрывавшей командный отсек. М-да. Не
Решил сходить к ремонтникам. Гинзбург озадаченно кивнул мне, я подождал, пока он закончит раздавать указания своим подчинённым, выложил ему свои мысли о наборе статистических данных и привлечении прибившегося фотокорреспондента армейской редакции. Гинзбург со всем согласился, обещал заняться сразу, как закончат восстановление.
– Хотя бы то, что можно быстро отремонтировать. Остальное в тыл пока оттащим и там вдумчиво этим займёмся.
– Вот сам этим и займись. Не по чину тебе на передке шнырять. Организуй базу для рембата. Туда тебе и будут БРЭМы объекты подтаскивать. Это не совет, а приказ. Хоть ты и старше меня по званию, но являешься моим подчинённым, как командир рембата моего полка. Выбери местечко удобное на том берегу Дона и разворачивай полевой ремзавод. Это нужнее нам, чем твоё присутствие здесь.
Гинзбург всё это время смотрел на свои сапоги, вытирая руки ветошью. Не поднимая головы, спросил:
– Когда отходить?
– Вчера. Определись со структурой и выдвигайся. Я думаю, что надо организовать несколько маневренных эвакогрупп и полевой ремзавод. Детали сам додумаешь. И не думай, что я тебя отсылаю. Там, за Доном, не безопаснее. Так же обстреливают и бомбят. Так же танки и мотопехота может прорваться. Но, всё же более подходящие условия для ремонта. Мне не только твоя жизнь нужна, но и высокая боеспособность техники. Понял? Исполняйте, товарищ комбат.
Блин, а приятно приказывать генералу! Гинзбург хоть и военинженер, но его звание равно генеральскому, только он ходит в простом сером танковом комбезе с множеством нашитых полковой мастерской карманов, но без знаков различия. Прихотью судьбы оказался прикомандирован к полку на время боевых испытаний БМП, своей инициативой возглавил рембат, который фактически и создал своими силами по своему разумению. Штат подогнали под фактическое состояние.
Надо было бы вообще его не тащить сюда, но "русский мужик задним умом крепок". Как только пробомбили меня, так я сразу и испугался за генерала. Потеряю такую голову и с меня её, голову, снимут.
Пошёл обратно к штабному Кирасиру. Меня беспокоило затишье. Что-то немцы затихорились, а это неспроста. Но, по пути был перехвачен Брасенем и почти насильно сопровождён до кухни, где был накормлен мясным гуляшем. Это должна была быть каша, но вокруг дорог было столько свежего мяса набито, что каша была не пшённой, а мясной.
– Людей не потравишь падалью?
– Какой падалью? Только то, что дышало к нашему приходу в котлы идёт.
– Слушай, я тут карабин свой
– Был бы карман, а что в него положить - найдётся. А насчёт разгрузки, головы не забивай. Готовую подгоним под твои телеса. Это быстро.
– Какие телеса? Сказал так, будто я жиртрест какой! Тут пупок к спине прилип.
– Это точно. И на кухню силком гонишь тебя. Смотри, командир.
Брасень показал мне шоколадку.
– Панцершоколад, - прочёл я, - Брасень, все такие батончики собрать! И ещё у немецких танкистов должны быть таблетки в отдельных пачках. Их тоже надо собирать. Это наркотики.
– Наркотики? Как опий?
– Нет, не морфиты. Помнишь, я тебе рассказывал, как мы по болотам бежали на подобных таблетках?
– А, чтобы не уставать. Помню.
– От них человек сгорает, как спичка. Просто так их есть нельзя. Так что налаживай их сбор и контроль расходования. Понял?
– Понял. А мы эти шоколадки так едим.
– Это всё одно, что микроскопом гвозди заколачивать. Можно, но на хрена? Один подобный батончик может человека сутки в силах продержать. Замечательный НЗ. Весит мало. Это на случай голода или окружения. НЗ. Каждый батончик год жизни заберёт. Есть только тогда, когда встанет выбор - год или вся жизнь. Понял?
– Понял, командир, сделаем.
– А этот давай сюда. Как раз подсумки пустые.
– А я и говорю - были бы карманы.
Человеческий организм - система открытая. Если в него что-то вошло, оно должно что-то из него вытолкнуть. Вот и я побежал до кустиков. Хотя и нет времени, но и терпежу нет. Только пристроился, крик:
– Воздух!
Я разразился матами, проклиная Гитлера, Геринга и всё Люфтваффе. Одно хорошо - оправился чрезвычайно быстро. Боюсь я бомбёжки. Держа танковый комбез руками (не успевал застегнуться), бежал к машинам, когда со всех сторон понеслись радостные крики:
– Наши! Наши!
Над головой пролетели три странных самолёта с подвешенными на внешней подвеске бомбами и снарядами "Катюш". Для истребителей - великоваты, для бомберов - маловаты. На Ил-2 не похожи. Ил он весь такой тяжёло-основательный. А эти как разжиревшие Як-9 или ЛаГГи, те же обводы, истребительные, один мотор, но со сдвойной кабиной. Тем не менее, не разгаданные мною краснозвёздные самолёты, отбомбились и штурманули посёлок и противника около него. Возвращаясь, покачали над нашими головами крыльями. Чем вызвали бурю восторга и салют в небо касок и пилоток.
А вот я расстроился. Сколько времени потерял, обучая личный состав маскировке, а всё напрасно. Они нас увидели, значит и немец увидит.
– Сворачиваемся быстро!
– проорал я, врываясь в "штаб". То есть, на полянку со штабной бронемашиной. А тут полный комплект всех командиров моего полка. Начштаба собрал совещание.
– Докладывал наверх, - сказал он мне, ткнув пальцем в небо. Всё же устав ему главнее комполка.
– И?
– Не поверили. Воздушную разведку послали. Звено штурмовиков.