Сегодняшний вчерашний день
Шрифт:
Глава 25
25 глава
— Яночка, слышала новости?
Девушка с всклокоченными волосами странного цвета, словно в них перемешалось сразу несколько оттенков — рыжие, шоколадные, льняные и золотистые, подняла голову и посмотрела на говорившего. Ее прозрачно желтые глаза, солнечные, с крапинками янтарного меда, выжидающе смотрели на худую женщину. Свободное одеяние, больше похожее на рубашку без рукавов до колен, висело на собеседнице «Яночки» как на вешалке. Угловатое лицо с крупным ртом и карими глазами выглядело добродушным и чуть глуповатым.
— Говорят ты волшебница, — забыв о первой своей фразе, затрещала женщина, — у тебя на грядках саженцы растут как заговоренные, ни один не пропал. Золотые руки. А может ты просто секрет какой знаешь,
— Что за новости? — Холодно спросила девушка. Женщина неловко улыбнулась, ей был неприятен такой прием, и это сразу же стало заметно. Но, похоже, садовницу в последнюю очередь интересовали хорошие манеры. Она поднялась с колен и небрежно отряхнула одежду, сшитые воедино рубашку и штаны с блестящей застежкой спереди. Штанины были закатаны до колен, а голени перепачканы землей:
— Там, у озера.
Девушка замерла на одно очень короткое мгновение, которого женщина не заметила и тихо спросила:
— Кто-то новый?
— Да. Странный человек и с ним нет твари. Он один. Представляешь? Давненько такого не случалось.
— Что ты говоришь? — Рассеяно проговорила Яна и неловко пригладила растрепанные волосы. Они были той самой неудобной длины, не короткие и не длинные, торчащие во все стороны неровными прядями. Она нахмурилась, но потом отправила безразличную улыбку стоящей рядом женщине:
— Знаешь, Вера, я хотела бы поглядеть на него.
Женщина хотела ответить, но не успела, Яна быстро ушла. Вера обиженно вздохнула. Ей нравилась спокойная и молчаливая девушка, но иногда в нее словно бес вселялся. Ох, уж молодежь! Девчонка одиночка, хотя уж месяц как живет в поселке, а так и не сдружилась ни с кем. Все дни проводит в огороде, копается на грядках и думает о чем-то своем. Виталий приказал Вере приглядывать за новенькой, напомнил, что им всегда поначалу тяжело адаптироваться. Печалят неясные тени прошлого, преследуют кошмары. Проклятые твари эти навьи! Что такое они делают с людьми, если потом они верят в какие-то непонятные миры и города, твердят о другой жизни и верят глупостям. Здесь все так просто, хорошо и правильно, как можно хотеть чего-то еще?
Яна шла быстро, но как только убедилась, что старая болтушка не преследует ее, села на землю и обхватила голову руками. Что такое с ней творится? Она жила как в тумане. Виталий, Вера, другие говорили ей, что потерянность пройдет, и это всего лишь последствия пыток навий. Они измучили разум Янат иллюзиями, внушили ей странные образы, множество непонятных образов, а причиной тому — ненависть к людям. Но если так, действительно так, то почему ей становиться только хуже?
Первую неделю мир вокруг выглядел реальным: объемным и живым. Она осторожничала, поскольку ничего не помнила о себе, и интуиция казалась единственным проводником в мире полном незнакомцев. В большинстве своем люди были просто вежливы, некоторые относились дружелюбно, остальных она вовсе не интересовала. Янат это не беспокоило. Ее не тянуло к людям, совершенно. Чем больше она старалась выказывать им свое дружелюбие, тем ужаснее себя чувствовала. Как ходить по болоту. Никогда не знаешь заранее, где окажется гнилое место. Яна молча принимала указания, выполняла навязанную работу, не испытывая и толики благодарности к жителям деревни, не понимая почему так и даже испытывая неловкость. Мириам, ее названная сестра, заботилась о Янат и старалась изо всех сил вернуть ей веселость и беззаботность, присущую нормальным людям. Конечно, не все люди были безоблачно счастливы здесь, но Яна сразу поняла — одиночек в деревне не любят, а обособленность считают признаком болезни. Она должна выбрать мужчину и создать семью в течение года. Это сделает ее нормальной в глазах окружающих. Но Янат такая альтернатива не казалась ее свободным выбором, ведущим к правильной жизни, как то утверждал Виталий.
Только природная, какая-то животная осторожность мешала ей признаться улыбчивому Самойлову или Мириам, рассказать о своих подозрениях, секретах своего тела. Яна видела соседку по жилью полуобнаженной, но сама никогда не раздевалась перед ней. Однако причиной такой скромности была вовсе не стеснительность, а страх разоблачения. Она понимала, с ней что-то не так. Ее тело только на первый взгляд не отличалось от Мириам. Янат подозревала, в ее прошлом скрыт некий секрет, но спросить прямо, значит подвергнуться неоправданному риску изгнания,
Через месяц ей стало хуже. Иногда Яна физически не могла отличить поток образов от реальности, а приходящие воспоминания казались лишенными всякого смысла. Она видела лица, но не знала, кто они и что их с нею связывает. Две ее жизни, прошлая и нынешняя сливались воедино, превращая мир вокруг в хаос. Мириам рассказывала Янат, что ее собственное возвращение к нормальной жизни было не слишком плавным, но постепенно все стало на места, а внушенное навьями превратилось в тени, не причиняющие неудобств. Она никогда никому не задавала лишних вопросов, а Янат напротив распирало от них. Почему ее не ищут? Кем она были до того, как попала к навьям? Откуда она родом?
Янат замкнулась окончательно, едва поняла, что происходит. Она не забывала, а вспоминала. Это знание было смертельно опасным и приходилось очень стараться, чтобы не выдать нарастающие внутри ярость и страх. Пока Самойлов терпел ее фокусы, проводил доброжелательные беседы и, утешая, все намекал, что ей пора бы стать частью общества. Шло время, намеки становились все прозрачнее, а советы жестче.
И вот, сидя на дороге, в пыли, Яна боролась с ощущениями отчаянной беспомощности и жаждой познания. Стоит ей выдать свою слабость — она обречена, так же как и тот, кого втянет в авантюру. Незнакомец, поднявшийся со дна озера, пока еще что-то помнит. Но как узнать, правдивы ли его воспоминания? Если да, у нее есть шанс получить ответы, но если дело в навьях, значит, она просто сходит с ума. Оба варианта пугали. «Лучше знать» — крутилось в голове. Сердце гулко колотилось где-то в районе горле, в висках бухало, но мысли были ясными. Янат на мгновенье прижала ладони к лицу, потом решительно поднялась. На ее одежде остались пятна пыли, но она не озаботилась стряхнуть их.
Она выглядела совершенно спокойной, когда ступила на песок около озера. Горячий, он неприятно обжигал подошвы, но Яна не обращала внимания. Ее взгляд был прикован к мужчине, неподвижно сидящему на камне у воды. Она рассматривала его одежду, светлые волосы, лежащие мокрыми и тяжелыми прядями на плечах. Незнакомец поставил ногу на камень и оперся подбородком о колено, скрестив пальцы на голени. Он не выглядел потерявшимся или испуганным, ничуть. Напротив, был чрезмерно спокоен. Янат не остановилась, даже не замедлила шаг, хотя все это ее смущало. Она торопилась стать первой, кто заговорит с незнакомцем, страстно желая успеть расспросить его до того, как придут старейшины, и начнутся разговоры про обряд. Тогда единственная возможность будет потеряна. Она сразу же отойдет на задний план и спрячется, чтобы остаться незамеченной в своем любопытстве. Но Янат все равно опоздала. Стоило ей протянуть руку к плечу незнакомца, как раздался голос Самойлова:
— Ты шустра, девочка моя. Откуда такой интерес? — Яна готова была поклясться, Виталий злится. На что? Она непонимающе посмотрела на него и шагнула в сторону. Самойлов изучал ее взглядом несколько секунд, затем улыбнулся и тогда она, неожиданно (для себя) дружелюбно ответила ему:
— Просто пытаюсь следовать твоим пожеланиям. Я узнала о новичке и решила, что это мой шанс. Он такой одинокий, мое сердце дрогнуло, — она скорчила гримасу, выражающую трогательную растерянность и надежду.
— Хорошо-хорошо, дорогуша. Я разрешу тебе побыть с нами, немного. Добро пожаловать, друг! Я староста этой деревни. Мой долг, встретить новичков и помочь им освоиться. Я расскажу вам, что это за место, отвечу на вопросы. А вы, в свою очередь, поведаете, что произошло с вами.