Сегун. Книга 1
Шрифт:
– Да, дядя. Очень трудно быть кампаку, – Яэмон важно нахмурился. – Думаю, лучше мне учиться сейчас, а не в двадцать лет, потому что тогда у меня будут более важные государственные дела.
Они все очень гордились им.
– Ты очень умный, сын мой, – похвалила Ёдоко.
– Да, первая мама. Я мудр, как мой отец, так говорит моя мать. Когда она вернется домой?
Ёдоко подняла глаза на Торанагу:
– Скоро.
– Надеюсь, что очень скоро, – подхватил Торанага. Он знал, что Ёдоко прислал за мальчиком Исидо. Торанага привел наследника и его охрану прямо в сад, чтобы еще больше разозлить врага. А также чтобы первым
– Очень тяжело нести ответственность за моего сына, – вздохнула Ёдоко. – Вот если бы госпожа Осиба была снова дома, в Осаке, тогда я могла бы вернуться в храм, правда? Как она и госпожа Гэндзико?
– Они обе в добром здравии, – сообщил Торанага, ликуя в душе.
Девять лет назад тайко в неожиданном приступе дружеских чувств предложил ему жениться на госпоже Гэндзико, младшей сестре госпожи Осибы, его любимой наложницы. «Тогда наши дома навеки объединятся, правда?» – сказал тайко. «Да, господин. Я повинуюсь, хотя и не заслужил такой чести», – ответил Торанага с почтением. Он хотел породниться с тайко, но знал, что если Ёдоко, жена тайко, может, и одобрит этот союз, то госпожа Осиба, ненавидящая его, Торанагу, использует все свое огромное влияние на тайко, чтобы воспрепятствовать браку. Было бы разумней избежать женитьбы на сестре госпожи Осибы еще и потому, что это дало бы ей огромную власть над ним и – не последнее дело – доступ к его состоянию. Но если бы она была отдана замуж за его сына, Судару, тогда Торанага как глава рода сохранил бы в своих руках всю власть. Потребовалось все его искусство, чтобы свести дело к женитьбе Судары на Гэндзико, и, когда это произошло, Гэндзико оказалась для него бесценным даром как защита от госпожи Осибы, потому что та обожала сестру.
– Моя невестка еще не разродилась. Ожидалось, что роды начнутся вчера, но я думаю, что, как только опасность пройдет, госпожа Осиба немедленно вернется.
– После трех девочек Гэндзико пора бы подарить вам внука, не так ли? Я буду молиться о его рождении.
– Благодарю вас, – отозвался Торанага, симпатизируя ей, как всегда, зная, что она говорит искренно, хотя он не представлял ничего, кроме угрозы, ее дому.
– Я слышала, ваша госпожа Садзуко беременна?
– Да. Я очень счастлив. – Торанага почувствовал, как радостно стало на душе при мысли о его последней наложнице, ее молодости, силе и теплоте. «Я надеюсь, у нас родится сын, – сказал он себе. – Да, это было бы очень хорошо. Семнадцать лет – хороший возраст для того, чтобы родить первого ребенка, тем более с ее здоровьем». – Да, я очень счастлив.
– Будда благословил вас. – Ёдоко почувствовала укол зависти. Казалось нечестным, что у Торанаги пять взрослых сыновей, четыре дочери и уже пять внуков, да еще ребенок Садзуко вот-вот появится на свет. Имея несколько наложниц, он успеет обзавестись множеством сыновей, ведь ему предстоит прожить еще немало полноценных лет. А все ее надежды сосредоточились на единственном семилетнем мальчике, ее ребенке наравне с госпожой Осибой. «Да, он также и мой сын, – подумала она. – Как я ненавидела Осибу вначале…»
Она увидела, что все смотрят на нее, и вздрогнула:
– Да?
Яэмон нахмурился:
– Я спросил, можем ли мы пойти делать уроки, первая мама? Я два раза вас спросил.
– Извини, сын мой, я отвлеклась. Вот что случается, когда стареешь. Да, тогда пошли. – Кири
– Пройдитесь со мной немного, господин Торанага, пожалуйста. Мне нужно опереться на чью-нибудь сильную руку.
Торанага с удивительной живостью вскочил на ноги. Она взяла его за руку, но не оперлась на нее.
– Да, мне нужна сильная рука, Яэмону тоже. Да и стране.
– Я всегда готов служить вам, – отозвался Торанага.
Когда они удалились от остальных, Ёдоко спокойно произнесла:
– Становитесь единовластным регентом. Возьмите власть и правьте сами. До тех пор, пока Яэмон не вырастет.
– Завещание тайко запрещает это, даже если бы я и хотел, чего на самом деле нет. Ограничения, которые он наложил в завещании, исключают захват власти одним регентом. Я не стремлюсь к единовластию. Я никогда не стану единственным регентом.
– Тора-тян, – начала она, используя прозвище, которое дал ему тайко много лет назад, – между нами мало секретов. Вы можете сделать это, если пожелаете. Я говорю и за госпожу Осибу. Возьмите власть до конца своей жизни. Станьте сёгуном и делайте…
– Госпожа, то, что вы говорите, – это измена. Я не стремлюсь стать сёгуном.
– Конечно, но, пожалуйста, послушайте меня последний раз. Станьте сёгуном и сделайте Яэмона единственным наследником – вашим единственным наследником. Он может быть сёгуном после вас. Разве он не ведет свое происхождение от Фудзимото – через госпожу Осибу назад до ее деда Городы и через него еще дальше в древность? Фудзимото!
Торанага посмотрел на нее в сомнении:
– Вы думаете, даймё согласятся с подобным и что Его Императорское Величество, Сын Неба, может утвердить назначение?
– Нет. Не для самого Яэмона. Но если бы вы стали сёгуном и усыновили его, то смогли бы убедить их, всех их. Мы поддержим вас, госпожа Осиба и я.
– Она согласна? – удивился Торанага.
– Нет. Мы никогда не обсуждали этого. Это моя идея. Но она согласится. Я отвечаю за нее. Заранее.
– Это невозможно, госпожа.
– Вы можете управлять Исидо и всеми ими. Вы всегда могли. Я боюсь, Тора-тян, того, что слышала. Поговаривают о войне, о расколе и начале новых темных веков. Стоит огню войны вспыхнуть, как он будет полыхать вечно и поглотит Яэмона.
– Да, я тоже так считаю. Да, если война начнется, она будет последней и нескончаемой.
– Тогда возьмите власть! Делайте что хотите, с кем хотите и как хотите. Яэмон – хороший мальчик. Я знаю, вы любите его. У него ум отца, и, если вы станете направлять его, мы все только выиграем. Он должен получить свое наследство.
– Я не возражаю против него или его преемников. Сколько раз я это должен говорить?
– Наследник будет уничтожен, если вы его не поддержите самым решительным образом.
– Я поддерживаю его! – проворчал Торанага. – Всеми силами. В этом я согласен с тайко, вашим последним мужем.
Ёдоко вздохнула и плотнее запахнула свое одеяние.
– Эти старые кости простужены. Так много тайн, войн, предательств, смертей и побед, Тора-тян. Я только женщина, и очень одинокая. Я рада, что посвятила себя Будде и своей следующей жизни. Но в этой я должна защитить моего сына и сказать вам эти вещи. Надеюсь, вы простите мою дерзость.